зать; на мѣсто ихъ появились чудовищныя полосы пѣны, которой раньше вовсе не было. Онѣ расходились все дальше и дальше, сталкиваясь и принимая мѣстами спиральное направленіе, предвѣщавшее, повидимому, новый и болѣе обширный водоворотъ. Внезапно, — почти мгновенно, онъ явился въ видѣ круга болѣе мили въ діаметрѣ. Полоса сверкающей пѣны окаймляла устье этой чудовищной воронки, но внутренность ея, насколько могъ измѣрить глазъ, имѣла видъ гладкой, блестящей, черной, какъ уголь, водяной стѣны, наклоненной къ горизонту подъ угломъ градусовъ въ сорокъ пять и вертѣвшейся съ головокружительной быстротою, сотрясаясь, дрожа и оглашая окрестность ужаснымъ не то ревомъ, не то визгомъ, какого не посылаетъ къ небесамъ и Ніагара въ своей агоніи.
Гора дрожала до самаго основанія, скала колыхалась. Я бросился ничкомъ и уцѣпился за тощую траву.
— Это, — сказалъ я, наконецъ, — это можетъ быть только большой водоворотъ Мальштрема.
— Да, такъ его называютъ иногда, — отвѣчалъ старикъ. — Мы, норвежцы, называемъ его Моское-штремъ, отъ острова Моское.
Описанія этого водоворота, которыя мнѣ случалось читать, вовсе не подготовили меня къ такому зрѣлищу. Очеркъ Іоны Рамуса, быть можетъ, самый обстоятельный изъ всѣхъ, не даеть ни малѣйшаго понятія о великолѣпіи и ужасѣ сцены, ни о подавляющемъ чувствѣ небывалаго, охватывающемъ зрителя. Не знаю, когда и съ какого пункта этотъ писатель наблюдалъ Мальштремъ, но ужъ во всякомъ случаѣ не съ Гельсеггена и не во время шторма. Впрочемъ, я позаимствую у него нѣкоторыя подробности, хотя, повторяю, онѣ, не дадутъ никакого понятія о дѣйствительномъ характерѣ зрѣлища.
— Между Лофоденомъ и Моское, — говоритъ Рамусъ, — глубина моря отъ тридцати пяти до сорока фатомовъ, но по ту сторону острова, по направленію къ Веру (Вургъ) она такъ незначительна, что корабль, даже въ самую тихую погоду, рискуетъ разбиться о подводный камень. Во время прилива теченіе стремится къ берегу, между Моское и Лофоденомъ съ поразительной быстротой, при отливѣ же несется обратно съ такимъ неистовымъ бѣшенствомъ, что самый грозный и бурный водопадъ не сравнится съ этимъ потокомъ: грохотъ его слышно за нѣсколько лигъ, мѣстами образуются водовороты или воронки такой громадной величины, что корабль, попавшій въ подобную пучину, идетъ ко дну и разбивается въ дребезги о камни. Осколки его выбрасываются во время затишья. Но эти промежутки затишья бываютъ только между приливомъ и отливомъ при тихой погодѣ и длятся не болѣе четверти
