ями, какъ отъ раскаленнаго желѣза. Съ наступленіемъ ночи вѣтеръ упалъ, и наступило глубокое, абсолютное затишье. Пламя свѣчи, стоявшей на кормѣ, даже не шевелилось, волосокъ, зажатый между большимъ и указательнымъ пальцами, висѣлъ неподвижно. Какъ бы то ни было, капитанъ сказалъ, что не замѣчаетъ никакихъ признаковъ опасности, и, такъ какъ теченіе относило насъ къ берегу, велѣлъ убрать паруса и спустить якорь. Онъ не счелъ нужнымъ поставить вахтенныхъ, и матросы, большею частью малайцы, безпечно растянулись на палубѣ, а я спустился въ каюту не безъ дурныхъ предчувствій. Дѣйствительно, все пророчило штормъ. Я сообщилъ о своихъ опасеніяхъ капитану, но онъ не обратилъ вниманія на мои слова, даже не удостоилъ меня отвѣтомъ. Безпокойство не дозволило мнѣ уснуть и около полуночи я снова пошелъ на палубу, но не успѣлъ поставить ногу на верхнюю ступеньку лѣстницы, какъ раздался громкій, жужжащій гулъ, подобный шуму мельничнаго колеса и корабль заходилъ ходенемъ. Еще мгновеніе — и чудовищный валъ швырнулъ насъ на бокъ, окативъ всю палубу, отъ кормы до носа.
Бѣшеная сила урагана спасла корабль отъ потопленія. Онъ на половину погрузился въ воду, но, потерявъ всѣ мачты, которыя снесло за бортъ, тяжело вынырнулъ, зашатался подъ напоромъ вѣтра и, наконецъ, выпрямился.
Какимъ чудомъ я избѣжалъ гибели, рѣшительно не понимаю. Я былъ совершенно оглушенъ, а когда очнулся, оказался стиснутымъ между ахтеръ-штевнемъ и рулемъ. Съ трудомъ поднявшись на ноги, я дико оглядѣлся, и въ первую минуту мнѣ показалось, что мы попали въ сферу прибоя: такъ бѣшено крутились громадные валы. Немного погодя я услышалъ голосъ стараго шведа, который сѣлъ на корабль въ моментъ отплытія изъ Батавіи. Я отозвался, крикнувъ изо всѣхъ силъ, и онъ кое-какъ пробрался ко мнѣ. Вскорѣ мы убѣдились, что, кромѣ насъ двоихъ, никто не пережилъ катастрофы. Всѣхъ, находившихся на палубѣ, смыло волной; капитанъ и его помощники, безъ сомнѣнія, тоже погибли, такъ какъ каюты были полны воды. Вдвоемъ мы не могли справиться съ судномъ, тѣмъ болѣе, что были парализованы ожиданіемъ гибели. Канатъ, безъ сомнѣнія, лопнулъ, какъ нитка при первомъ натискѣ урагана, иначе корабль разбился бы моментально. Мы неслись въ море съ ужасающей быстротою; волны то и дѣло заливала палубу. Кормовая часть сильно пострадала, да и все судно расшаталось, но, къ великой нашей радости, помпы оказались неповрежденными. Ураганъ ослабѣлъ, утративъ бѣшеную силу перваго натиска, и мы не особенно опасались вѣтра, но съ ужасомъ ожидали его полнаго прекращенія, такъ какъ были увѣрены, что расшатавшееся судно
