испортитъ, чѣмъ сдѣлаетъ что-нибудь порядочное. Я, это другое дѣло!… Я созданъ для сниманія надписей; я видѣлъ ихъ столько въ разныхъ странахъ свѣта!
— Такъ и быть, любезный докторъ! вскричалъ я, обнимая предпріимчиваго натуралиста: ѣду провожать тебя въ Костяной проливъ.
На другой день, поутру (15 іюня), мы уже были на лодкѣ, и послѣ обѣда снялись съ попутнымъ вѣтромъ. Плаваніе наше по Ленѣ продолжалось слишкомъ двѣ недѣли, потому-что Иванъ Антоновичъ, который теперь совершенно располагалъ нами, принужденъ былъ часто останавливаться для осмотра горъ, примыкающихъ во многихъ мѣстахъ къ самому руслу рѣки. Докторъ прилежно сопровождалъ его во всѣхъ его офиціяльныхъ вылазкахъ на берегъ; я оставался на лодкѣ и курилъ сигарки. Впродолженіи этого путешествія имѣли мы случай узнать покороче нашего товарища и хозяина: онъ былъ не только человѣкъ добрый, честный, услужливый, но и весьма ученый по своей части, чего прежде, сквозь казенную его оболочку, мы вовсе не примѣтили. Мы полюбили его отъ всего сердца. Жаль только, что онъ терпѣть не могъ теорій, и хотѣлъ пробовать все на своемъ оселкѣ.
Время было ясное и жаркое. Лена и ея берега долго еще не переставали восхищать насъ своею красотою: это настоящая панорама, составленная со вкусомъ изъ отличнѣйшихъ видовъ вселенной. По мѣрѣ удаленія отъ Якутска, деревья становятся рѣже и мельче; но, за этотъ недостатокъ,
испортит, чем сделает что-нибудь порядочное. Я, это другое дело!.. Я создан для снимания надписей; я видел их столько в разных странах света!
— Так и быть, любезный доктор! — вскричал я, обнимая предприимчивого натуралиста: — Еду провожать тебя в Костяной пролив.
На другой день поутру (15 июня) мы уже были на лодке и после обеда снялись с попутным ветром. Плавание наше по Лене продолжалось с лишком две недели, потому что Иван Антонович, который теперь совершенно располагал нами, принужден был часто останавливаться для осмотра гор, примыкающих во многих местах к самому руслу реки. Доктор прилежно сопровождал его во всех его официальных вылазках на берег; я оставался на лодке и курил сигарки. В продолжение этого путешествия имели мы случай узнать покороче нашего товарища и хозяина: он был не только человек добрый, честный, услужливый, но и весьма ученый по своей части, чего прежде, сквозь казенную его оболочку, мы вовсе не приметили. Мы полюбили его от всего сердца. Жаль только, что он терпеть не мог теорий и хотел пробовать все на своем оселке.
Время было ясное и жаркое. Лена и ее берега долго еще не переставали восхищать нас своею красотою: это настоящая панорама, составленная со вкусом из отличнейших видов вселенной. По мере удаления от Якутска деревья становятся реже и мельче; но за этот недостаток
