былъ внѣ себя отъ радости, и усердно приглашалъ меня ѣхать съ нимъ туда, представляя выгоды этого путешествія въ самомъ блистательномъ свѣтѣ—занимательность нашихъ ученыхъ бесѣдъ—случай обозрѣть величественную Лену во всемъ ея теченіи, и видѣть ея устье, доселѣ непосѣщенное ни однимъ филологомъ, ни натуралистомъ — удовольствіе плавать по Сѣверному Океану, среди ледяныхъ горъ и бѣлыхъ медвѣдей, покойно спящихъ на волнуемыхъ бурею льдинахъ—счастіе побывать за 70-мъ градусомъ широты, въ Новой Сибири и Костяномъ проливѣ, гдѣ найдемъ пропасть прекрасныхъ костей разныхъ предпотопныхъ животныхъ—наконецъ, пріятность совокупить вмѣстѣ наши разнородныя познанія, чтобъ сдѣлать какое-нибудь важное для науки открытіе, которое прославило бъ насъ навсегда въ Европѣ, Азіи и Америкѣ. Чтобъ подстрекнуть мое самолюбіе, тонкій Нѣмецъ обѣщалъ доставить мнѣ лестную извѣстность во всѣхъ зоологическихъ собраніяхъ и кабинетахъ ископаемыхъ рѣдкостей, ибо, если, въ огромномъ числѣ разбросанныхъ въ тѣхъ странахъ оставовъ, удастся ему открыть какое-нибудь неизвѣстное въ ученомъ свѣтѣ животное, то, въ память нашей дружбы, онъ дастъ этому животному мою почтеннѣйшую фамилію, назвавъ его мегало-брамбеусотеріонъ, велико-звѣремъ-Брамбеусомъ, или, какъ мнѣ самому будетъ угодно, чтобъ ловче передать мое имя отдаленнымъ вѣкамъ, бросивъ его вмѣстѣ съ этими костями голодному потомству. Хотя, сказать правду, и это весьма хорошій путь къ без-
был вне себя от радости и усердно приглашал меня ехать с ним туда, представляя выгоды этого путешествия в самом блистательном свете — занимательность наших ученых бесед — случай обозреть величественную Лену во всем ее течении, и видеть ее устье, доселе не посещенное ни одним филологом, ни натуралистом — удовольствие плавать по Северному океану, среди ледяных гор и белых медведей, покойно спящих на волнуемых бурею льдинах — счастье побывать за 70-м градусом широты, в Новой Сибири и Костяном проливе, где найдем пропасть прекрасных костей разных предпотопных животных — наконец, приятность совокупить вместе наши разнородные познания, чтоб сделать какое-нибудь важное для науки открытие, которое прославило б нас навсегда в Европе, Азии и Америке. Чтоб подстрекнуть мое самолюбие, тонкий немец обещал доставить мне лестную известность во всех зоологических собраниях и кабинетах ископаемых редкостей, ибо, если в огромном числе разбросанных в тех странах остовов, удастся ему открыть какое-нибудь неизвестное в ученом свете животное, то в память нашей дружбы он даст этому животному мою почтеннейшую фамилию, назвав его мегало-брамбеусотерион, велико-зверем Брамбеусом или как мне самому будет угодно, чтоб ловче передать мое имя отдаленным векам, бросив его вместе с этими костями голодному потомству. Хотя, сказать правду, и это весьма хороший путь к без-
