иглою. Иванъ Антоновичъ Страбинскихъ былъ поистинѣ человѣкъ ужасный!
Послѣ долгихъ переговоровъ, мы единогласно опредѣлили оставить лошадей и слѣдовать въ Якутскъ водою. Иванъ Антоновичъ, какъ знающій мѣстныя средства, принялъ на себя пріискать для насъ барку, и 6-го іюня пустились мы въ путь по теченію Лены. Берега этой прекрасной, благородной рѣки, одной изъ огромнѣйшихъ и безопаснѣйшихъ въ мірѣ, обставлены великолѣпными утесами и убраны безпрерывною цѣпью богатыхъ и прелестныхъ видовъ. Во многихъ мѣстахъ утесы возвышаются отвѣсно, и представляютъ взорамъ обманчивое подобіе разрушенныхъ башень, за̀мковъ, храмовъ, чертоговъ. Очарованіе, производимое подобнымъ зрѣлищемъ, еще болѣе укрѣпило во мнѣ понятія, почерпнутыя изъ разсужденій доктора, о прежней теплотѣ климата и цвѣтущемъ нѣкогда состояніи этой чудесной страны. Предаваясь влеченію утѣшителиной мечты, я видѣлъ въ Ленѣ древній сибирскій Нилъ, и въ храмо-образныхъ ея утесахъ развалины предпотопной роскоши и образованности народовъ, населявшихъ его берега. И всякъ, кто только одаренъ чувствомъ, взглянувъ на эту волшебную картину, увидѣлъ бы въ ней то же. Послѣ каждаго наблюденія, мы съ докторомъ восклицали восторженные:—«Быть не можетъ, чтобъ эта земля съ самаго начала всегда была Сибирью»!—На что Иванъ Антоновичъ всякій разъ возражалъ хладнокровно, что съ-тѣхъ-поръ, какъ онъ слу-
иглою. Иван Антонович Страбинских был поистине человек ужасный!
После долгих переговоров мы единогласно определили оставить лошадей и следовать в Якутск водою. Иван Антонович, как знающий местные средства, принял на себя приискать для нас барку, и 6-го июня пустились мы в путь по течению Лены. Берега этой прекрасной, благородной реки, одной из огромнейших и безопаснейших в мире, обставлены великолепными утесами и убраны беспрерывною цепью богатых и прелестных видов. Во многих местах утесы возвышаются отвесно и представляют взорам обманчивое подобие разрушенных башен, замков, храмов, чертогов. Очарование, производимое подобным зрелищем, еще более укрепило во мне понятия, почерпнутые из рассуждений доктора о прежней теплоте климата и цветущем некогда состоянии этой чудесной страны. Предаваясь влечению утешительной мечты, я видел в Лене древний сибирский Нил, и в храмообразных ее утесах развалины предпотопной роскоши и образованности народов, населявших его берега. И всяк, кто только одарен чувством, взглянув на эту волшебную картину, увидел бы в ней то же. После каждого наблюдения, мы с доктором восклицали восторженные: «Быть не может, чтоб эта земля с самого начала всегда была Сибирью»! — На что Иван Антонович всякий раз возражал хладнокровно, что с тех пор, как он слу-
