тѣнямъ на полотнѣ, проходили туманные образы всѣхъ по порядку прежнихъ ея обожателей. Вдругъ мнѣ показалось, будто въ томъ числѣ промелькнулъ и мой образъ. Слезы прыснули у меня дождемъ: нѣсколько изъ нихъ упало на ея уста, и она съ жадностью проглотила ихъ, чтобъ утолить свой голодъ. Бѣдная Саяна!… Я спаялъ мои уста съ ея устами искреннимъ, сердечнымъ поцѣлуемъ, и нѣсколько времени оставался безъ памяти въ этомъ положеніи. Когда я ихъ отторгнулъ, она была уже холодна, какъ мраморъ.... Она уже не существовала!
Я рыдалъ цѣлый день надъ ея трупомъ. Несчастная Саяна!… Кто препятствовалъ тебѣ умереть счастливою на лонѣ истинной любви?… Ты не знала этой нѣжной, роскошной страсти!… Нѣтъ, ты ея не знала, и родилась женщиною только изъ тщеславія!…
Я однакожъ и тогда еще обожалъ ее, какъ въ то время, когда произносили мы первую клятву любить другъ друга до гробовой доски. Я осыпалъ тѣло ея страстными поцѣлуями.... Вдругъ почувствовалъ я въ себѣ жгучій припадокъ голода, и, въ остервенѣніи, запустилъ алчныя зубы въ бѣлое, мягкое тѣло, которое осыпалъ поцѣлуями… Но я опомнился, и съ ужасомъ отскочилъ къ стѣнѣ.............................»
«Вода остановилась на одной точкѣ, и выше
теням на полотне, проходили туманные образы всех по порядку прежних ее обожателей. Вдруг мне показалось, будто в том числе промелькнул и мой образ. Слезы прыснули у меня дождем: несколько из них упало на ее уста, и она с жадностью проглотила их, чтоб утолить свой голод. Бедная Саяна!.. Я спаял мои уста с ее устами искренним, сердечным поцелуем и несколько времени оставался без памяти в этом положении. Когда я их отторгнул, она была уже холодна, как мрамор… Она уже не существовала!
Я рыдал целый день над ее трупом. Несчастная Саяна!.. Кто препятствовал тебе умереть счастливою на лоне истинной любви?.. Ты не знала этой нежной, роскошной страсти!.. Нет, ты ее не знала и родилась женщиною только из тщеславия!..
Я, однако ж, и тогда еще обожал ее, как в то время, когда произносили мы первую клятву любить друг друга до гробовой доски. Я осыпал тело ее страстными поцелуями… Вдруг почувствовал я в себе жгучий припадок голода и в остервенении запустил алчные зубы в белое, мягкое тело, которое осыпал поцелуями… Но я опомнился и с ужасом отскочил к стене
Вода остановилась на одной точке и выше
