какъ дѣти въ грядѣ, или какъ гіены въ людскихъ могилахъ; исторгали его одинъ у другаго, орошали своею кровію, скользили въ крови, падали на землю и, привставая, израненные и полураздавленные, еще съ восторгомъ приподнимали вверхъ пригоршни замѣшаннаго ихъ кровію металлическаго песку, которыя удалось имъ захватить подъ ногами другихъ искателей. И я, уходя отъ людей, нечаянно очутился среди такого, разъяреннаго алчностью и разбоемъ, сборища!… Я не зналъ куда дѣваться. Опасаясь быть убитымъ, какъ посягатель на сокровища, ниспосланныя имъ судьбою, и не видя возможности иначе пробраться черезъ площадку на ту сторону утеса, я сталъ карабкаться на гору повыше площадки, съ кладомъ своимъ на рукахъ; но едва пробѣжалъ шаговъ двѣсти, какъ вдругъ зыблющійся утесъ, съ людьми и съ желтымъ блестящимъ пескомъ, обрушился въ ущеліе. Распрыснувшіяся съ шумомъ пучины окропили меня и всю гору пѣною. Камни, покрывающіе горную стѣну, однимъ разомъ осунулись подъ моими стопами; я уронилъ Стяну изъ рукъ, и полетѣлъ внизъ, катясь по жесткимъ обломкамъ гранита. Испугъ и боль отняли у меня чувства…
Когда пришелъ я въ себя, голова моя, вся заплесканная кровію, лежала на колѣнахъ у доброй моей Саяны. Она не оставила меня въ опасности. Увидѣвъ, что, прокатясь значительное пространство, я уперся въ низкую скалу на самомъ краю вновь образовавшагося провала, она благородно
как дети в гряде или как гиены в людских могилах, исторгали его один у другого, орошали своею кровью, скользили в крови, падали на землю и, привставая, израненные и полураздавленные, еще с восторгом приподнимали вверх пригоршни замешанного их кровью металлического песку, которые удалось им захватить под ногами других искателей. И я, уходя от людей, нечаянно очутился среди такого разъяренного алчностью и разбоем сборища!.. Я не знал, куда деваться. Опасаясь быть убитым как посягатель на сокровища, ниспосланные им судьбою, и не видя возможности иначе пробраться через площадку на ту сторону утеса, я стал карабкаться на гору повыше площадки, с кладом своим на руках; но едва пробежал шагов двести, как вдруг зыблющийся утес с людьми и с желтым блестящим песком обрушился в ущелье. Распрыснувшиеся с шумом пучины окропили меня и всю гору пеною. Камни, покрывающие горную стену, одним разом осунулись под моими стопами; я уронил Стяну из рук и полетел вниз, катясь по жестким обломкам гранита. Испуг и боль отняли у меня чувства…
Когда пришел я в себя, голова моя, вся заплесканная кровью, лежала на коленах у доброй моей Саяны. Она не оставила меня в опасности. Увидев, что, прокатясь значительное пространство, я уперся в низкую скалу на самом краю вновь образовавшегося провала, она благородно
