нѣкоторой веселости. Я упалъ безъ чувствъ на камень.
Не знаю, какъ долго оставался я въ этомъ положеніи, но, очнувшись, я почувствовалъ въ себѣ всѣ признаки сильнаго похмѣлья. Мои товарищи чувствовали тоже, хотя изъ нихъ только немногіе были свидѣтелями моего пробужденія. Мы страдали головною болью, тошнотою и оцѣпенѣніемъ членовъ, и въ то же время были расположены къ рѣзвости. Поселеніе, которому я принадлежалъ, состоявшее только изъ пятидесяти человѣкъ мужчинъ, женщинъ и дѣтей, въ одно это происшествіе лишилось тридцати двухъ душъ; и мы тотчасъ пустились обнаруживать нашу новую, и для насъ самихъ непонятную, склонность къ шалостямъ, бросая, съ неистовымъ хохотомъ, трупы усопшихъ нашихъ товарищей съ обитаемаго нами утеса въ пропасть, лежащую у его подножія. Разыгравшись, мы хотѣли-было швырнуть туда же и нашимъ астрономомъ, Шимшикомъ, и простили его потому только, что онъ обѣщалъ кувыркнуться три раза передъ нами, для нашей потѣхи. Но, еслибъ Саяна попалась мнѣ тогда въ руки, я бы съ удовольствіемъ перебросилъ ее чрезъ весь Сасахаарскій хребетъ, такъ, что она очутилась бы на развалинахъ кометы.
Вмѣстѣ съ этою злобною веселостью въ сердцѣ, ощущали мы еще во рту палящій, кислый вкусъ, очевидно происходившій отъ воздуха, ибо, не смотря на всѣ употребленныя средства, никакъ не могли отъ него избавиться. Но гораздо изумительнѣйшее явленіе представлялъ самый воздухъ: во
некоторой веселости. Я упал без чувств на камень.
Не знаю, как долго оставался я в этом положении, но, очнувшись, я почувствовал в себе все признаки сильного похмелья. Мои товарищи чувствовали то же, хотя из них только немногие были свидетелями моего пробуждения. Мы страдали головною болью, тошнотою и оцепенением членов и в то же время были расположены к резвости. Поселение, которому я принадлежал, состоявшее только из пятидесяти человек мужчин, женщин и детей, в одно это происшествие лишилось тридцати двух душ; и мы тотчас пустились обнаруживать нашу новую и для нас самих непонятную склонность к шалостям, бросая с неистовым хохотом трупы усопших наших товарищей с обитаемого нами утеса в пропасть, лежащую у его подножия. Разыгравшись, мы хотели было швырнуть туда же и нашим астрономом, Шимшиком, и простили его потому только, что он обещал кувыркнуться три раза перед нами, для нашей потехи. Но, если б Саяна попалась мне тогда в руки, я бы с удовольствием перебросил ее чрез весь Сасахаарский хребет, так, что она очутилась бы на развалинах кометы.
Вместе с этою злобною веселостью в сердце ощущали мы еще во рту палящий, кислый вкус, очевидно, происходивший от воздуха, ибо, несмотря на все употребленные средства, никак не могли от него избавиться. Но гораздо изумительнейшее явление представлял самый воздух: во
