куска земли, гдѣ бы могли временно поселиться, и, наконецъ, остановились въ одной пальмовой рощѣ. Мои люди мигомъ построили для насъ шалашъ изъ вѣтвей.
Сверхъ всякаго чаянія, мы тутъ очутились въ кругу нашихъ знакомцевъ. Туча молодыхъ франтовъ слетѣлась къ намъ изо всей рощи. Разсказы о вчерашнихъ приключеніяхъ, шутки надъ минувшею опасностью, привѣтствія и остроты, лесть и злословіе, превратили нашъ пріютъ въ блистательную гостиную, или въ храмъ лицемѣрства. Саяна вдругъ развеселилась. Она опять улыбалась, опять господствовала надъ всѣмъ мужескимъ поломъ, и опять была счастлива. Въ общей и весьма искусной раздачѣ привѣтливыхъ взглядовъ, и я, покорнѣйшій мужъ и слуга, удостоился отъ нея одного, въ которомъ, большими іероглифами начертано было милостивое прощеніе моей неумѣстной ревности и преступнаго желанія, чтобъ моя жена нравилась только одному мнѣ. Я чуть не лопнулъ съ досады.
Но вскорѣ убѣдились мы, что опасность еще не миновала. Не одна Лена перемѣнила свое направленіе: всѣ вообще рѣки и потоки оставили свои русла, и, встрѣтивъ преграды на вновь избранномъ пути, начали наводнять равнины. Вода показалась въ небольшомъ разстояніи отъ нашего стана, и поминутно поглощала бо̀льшее и бо̀льшее пространство. Нѣкоторые утверждали, что она вытекаетъ изъ-подъ земли, и здѣсь въ первый разъ произнесено было между нами ужасное слово—потопъ! Всѣ были того мнѣнія, что надобно уходить въ
куска земли, где бы могли временно поселиться, и, наконец, остановились в одной пальмовой роще. Мои люди мигом построили для нас шалаш из ветвей.
Сверх всякого чаяния, мы тут очутились в кругу наших знакомцев. Туча молодых франтов слетелась к нам изо всей рощи. Рассказы о вчерашних приключениях, шутки над минувшею опасностью, приветствия и остроты, лесть и злословие превратили наш приют в блистательную гостиную или в храм лицемерства. Саяна вдруг развеселилась. Она опять улыбалась, опять господствовала над всем мужеским полом и опять была счастлива. В общей и весьма искусной раздаче приветливых взглядов и я, покорнейший муж и слуга, удостоился от нее одного, в котором большими иероглифами начертано было милостивое прощение моей неуместной ревности и преступного желания, чтоб моя жена нравилась только одному мне. Я чуть не лопнул с досады.
Но вскоре убедились мы, что опасность еще не миновала. Не одна Лена переменила свое направление: все вообще реки и потоки оставили свои русла и, встретив преграды на вновь избранном пути, начали наводнять равнины. Вода показалась в небольшом расстоянии от нашего стана и поминутно поглощала большее и большее пространство. Некоторые утверждали, что она вытекает из-под земли, и здесь в первый раз произнесено было между нами ужасное слово — потоп! Все были того мнения, что надобно уходить в
