— Я, твой другъ!… Шимшикъ.
У меня опали руки. Я догадался, что онъ, спасаясь отъ поиска мятежниковъ, завернулъ подъ нашу кровать единственно со страху, и мое изступленіе превратилось въ веселость. Не смотря на отчаяніе стыдливой Саяны, я не могъ утерпѣть, чтобъ не расхохотаться.
— Но что̀ ты тутъ дѣлалъ, негодяй?… спросилъ я его съ притворною суровостью.
— Я?… я, братъ, ничего худаго не дѣлалъ, отвѣчалъ онъ трепеща, и карабкаясь подъ кроватью: я хотѣлъ наблюдать затмѣніе солнца....
Моя суровость опять была обезоружена. Тогда, какъ, помирая со смѣху, я помогалъ трусливому астроному вылѣзти задомъ изъ этой небывалой обсерваторіи, Саяна, по моей просьбѣ, накинувъ на себя ночное платье, выбѣжала въ боковыя двери, ведущія въ комнаты моей матери. Она была чрезвычайно огорчена этимъ приключеніемъ и моимъ неумѣстнымъ смѣхомъ, и, выходя изъ спальни, кричала гнѣвно, по-поламъ съ плачемъ, что это ужасть!.. что, видно, я не люблю ея, когда, вмѣсто того, чтобъ поразить этого дурака кинжаломъ, хохочу съ нимъ объ ея посрамленіи!… что она никогда ко мнѣ не возвратится!… Вотъ, откуда нагрянула бѣда!
Я полетѣлъ вслѣдъ за Саяною, желая усмирить ее сознаніемъ своей вины, даже обѣщаніемъ при-
— Я, твой друг!.. Шимшик.
У меня опали руки. Я догадался, что он, спасаясь от поиска мятежников, завернул под нашу кровать единственно со страху, и мое исступление превратилось в веселость. Несмотря на отчаяние стыдливой Саяны, я не мог утерпеть, чтоб не расхохотаться.
— Но что ты тут делал, негодяй?.. — спросил я его с притворною суровостью.
— Я?.. я, брат, ничего худого не делал, — отвечал он, трепеща и карабкаясь под кроватью. — Я хотел наблюдать затмение солнца…
Моя суровость опять была обезоружена. Тогда как, помирая со смеху, я помогал трусливому астроному вылезти задом из этой небывалой обсерватории, Саяна, по моей просьбе, накинув на себя ночное платье, выбежала в боковые двери, ведущие в комнаты моей матери. Она была чрезвычайно огорчена этим приключением и моим неуместным смехом, и выходя из спальни, кричала гневно, пополам с плачем, что это ужас!.. что, видно, я не люблю ее, когда, вместо того чтоб поразить этого дурака кинжалом, хохочу с ним об ее посрамлении!.. что она никогда ко мне не возвратится!.. Вот, откуда нагрянула беда!
Я полетел вслед за Саяною, желая усмирить ее сознанием своей вины, даже обещанием при-
