«Я зналъ наклонность нашего мудреца къ шарлатанству, и, при первой возможности, утащилъ его оттуда, хотя онъ неохотно оставлялъ поприще своего торжества. Когда мы очутились съ-глазу-на-глазъ, я сказалъ ему:
— Любезный Шимшикъ, вы крѣпко настращали народъ этою кометою.
— Нужды нѣтъ! отвѣчалъ онъ равнодушно: это возбуждаетъ въ невѣждахъ уваженіе къ наукамъ и ученымъ.
— Но вы сами мнѣ говорили....
— Я всегда говорилъ вамъ, что придетъ комета. Я предсказывалъ это лѣтъ двадцать тому назадъ.
— Но вы говорили также, что кометъ нечего бояться; что эти свѣтила не имѣютъ никакой связи ни съ землею, ни съ судьбами ея жителей.
— Да, я говорилъ это; но теперь я сочиняю другую, совсѣмъ новую систему міра, въ которой хочу дать кометамъ занятіе нѣсколько важнѣе прежняго. Я имѣю убѣдительныя къ тому причины, которыя объясню тебѣ послѣ. Но ты, любезный Шабахубосааръ! ты рыскаешь по гульбищамъ, какъ шальной палеотеріонъ. Ты чуть не задавилъ твоего стараго учителя, внезапно обрушившись на него всѣмъ тѣломъ. Я уже думалъ, что комета упала съ неба прямо на меня.
— Простите, почтенный Шимшикъ; я былъ разсѣянъ, почти не свой....
— Я знаю причину твоей разсѣянности. Ты все еще возишься съ своею Саяною. Вѣрно, она тебѣ измѣнила?
Я знал наклонность нашего мудреца к шарлатанству и при первой возможности утащил его оттуда, хотя он неохотно оставлял поприще своего торжества. Когда мы очутились с глазу на глаз, я сказал ему:
— Любезный Шимшик, вы крепко настращали народ этою кометою.
— Нужды нет! — отвечал он равнодушно, — это возбуждает в невеждах уважение к наукам и ученым.
— Но вы сами мне говорили…
— Я всегда говорил вам, что придет комета. Я предсказывал это лет двадцать тому назад.
— Но вы говорили также, что комет нечего бояться, что эти светила не имеют никакой связи ни с землею, ни с судьбами ее жителей.
— Да, я говорил это, но теперь я сочиняю другую, совсем новую систему мира, в которой хочу дать кометам занятие несколько важнее прежнего. Я имею убедительные к тому причины, которые объясню тебе после. Но ты, любезный Шабахубосаар! ты рыскаешь по гульбищам, как шальной палеотерион. Ты чуть не задавил твоего старого учителя, внезапно обрушившись на него всем телом. Я уже думал, что комета упала с неба прямо на меня.
— Простите, почтенный Шимшик; я был рассеян, почти не свой…
— Я знаю причину твоей рассеянности. Ты все еще возишься с своею Саяною. Верно, она тебе изменила?
