желаніе и въ какой степени оно серьезно. Вы позволяете себѣ обзывать меня самыми что ни на есть мерзостными словами въ то время, какъ я прихожу сюда къ вамъ, любящая, кроткая и смиренная, высказываю вамъ свое удовольствіе по поводу того, что вы изъ отрока сдѣлались такимъ красивымъ, виднымъ молодымъ мужчиной… Я вамъ напоминаю, что выкормила васъ собственною грудью, ухаживала за вами, когда вы были больнымъ и слабымъ ребенкомъ и была для васъ единственной настоящей матерью, а затѣмъ прошу, чтобы вы дали мнѣ, бѣдной старухѣ-негритянкѣ, какой-нибудь несчастный долларъ на пропитаніе. Въ отвѣтъ на это вы обзываете меня бранными словами. Какой же награды отъ меня заслуживаете вы послѣ этого? Самое большее, что я для васъ могу сдѣлать, сударь, это предоставить вамъ теперь же единственный, обѣщанный мною благопріятный для васъ случай. Можете воспользоваться имъ или нѣтъ по вашему собственному усмотрѣнію. На размышленіе вамъ предоставляется ровнехонько полсекунды.
Томъ опустился на колѣни и принялся просить прощенья:
— Роксана, вы видите, что я на колѣняхъ прошу у васъ извиненія и дѣлаю это совершенно искренно! Теперь, дорогая моя Рокси, разскажите мнѣ все, что вамъ удалось узнать?
Наслѣдница двухсотлѣтнихъ обидъ и оскорбленій, остававшихся все время не отомщенными, глядѣла на Тома съ высоты своего величія и, казалось, пила теперь полною чашей наслажденіе удовлетворенной мести. Помолчавъ съ минутку, она сказала:
— Богатый и знатный бѣлый джентльмэнъ стоитъ на колѣняхъ передъ презрѣнной, обнищавшею негритянкой! Мнѣ страсть какъ хотѣлось хотя разъ въ жизни увидѣть такую картину! Теперь, архангелъ Гавріилъ, можешь раскрыть передо мною врата рая! Я готова умереть сію же минуту… Встаньте!
Томъ поднялся съ колѣнъ и смиренно проговорилъ:
— Теперь, Рокси, не наказывай меня больше. Признаюсь, что я заслужилъ наказаніе, но будь такъ добра и удовлетворись тѣмъ, что я на колѣняхъ просилъ у тебя прощенія. Не ходи къ дядѣ, а разскажи мнѣ самому все, что тебѣ извѣстно. Я охотно заплачу тебѣ пять долларовъ.
— Я въ этомъ вполнѣ увѣрена и знаю, что вы на этомъ не остановитесь. Но всетаки здѣсь я вамъ ничего не стану разсказывать…
— Праведный Боже, что же это такое?
— Боитесь вы Заколдованнаго дома?
— Н… нѣтъ, — отвѣчаетъ Томъ.
— Тогда, значитъ, приходите сегодня вечеромъ часовъ въ десять или одиннадцать въ Заколдованный домъ. Крыльцо тамъ
