| «Даже самая явная и обстоятельная косвенная улика можетъ всетаки навести на невѣрный слѣдъ. Къ подобнымъ уликамъ надо поэтому относиться съ величайшей осторожностью. Возьмемъ для примѣра карандашъ, очиненный какой-нибудь особой прекраснаго пола. Очевидцу несомнѣнно извѣстно, что эта операція произведена ножомъ, но тотъ, кто сталъ бы судить лишь на основаніи косвенныхъ уликъ, а именно одного лишь внѣшняго вида карандаша, могъ бы показать подъ присягой, что карандашъ этотъ обгрызенъ зубами». |
| Изъ календаря Вильсона Мякинной Головы. |
Недѣли проходили за недѣлями и никто не навѣщалъ близнецовъ, сидѣвшихъ въ тюрьмѣ, кромѣ ихъ адвоката, да тетушки Патси Куперъ. Наконецъ насталъ день судебнаго разбирательства, — самый тяжелый день въ жизни Вильсона. Несмотря на тщательнѣйшіе и неутомимые розыски, ему не удалось найти даже и слѣдовъ отсутствующаго соучастника. Разсуждая самъ съ собою, Вильсонъ давно уже называлъ невѣдомаго убійцу «соучастникомъ», не потому, впрочемъ, чтобы считалъ этотъ терминъ безспорно вѣрнымъ. Представлялось, однако, всего правдоподобнѣе что дѣло шло тутъ о соучастникѣ, хотя, съ другой стороны, казалось непонятнымъ отчего близнецы не послѣдовали примѣру «соучастника» и не исчезли такъ же безслѣдно, какъ и онъ, а предпочли остаться возлѣ трупа своей жертвы и дозволили схватить себя на мѣстѣ преступленія.
Залъ суда былъ, разумѣется, переполненъ публикой и долженствовалъ остаться въ такомъ положеніи до самаго конца столь интереснаго уголовнаго дѣла. Не только на Даусоновой пристани, но и въ ближайшихъ окрестностяхъ этого города, на десятки верстъ кругомъ, только и было рѣчи, что о предстоящемъ судебномъ разбирательствѣ. Г-жа Праттъ, въ глубокомъ траурѣ, и Томъ, съ крепомъ на шляпѣ, сидѣли возлѣ Пемброка Говарда, взявшаго на себя исполненіе прокурорскихъ обязанностей. За ними размѣстились многочисленные друзья и пріятели покойнаго Дрисколля. У близнецовъ имѣлся въ залѣ суда всего только одинъ другъ, до нѣкоторой степени ободрявшій своимъ присутствіемъ ихъ защитника. Это была квартирная хозяйка, относившаяся къ нимъ съ самымъ глубокимъ участіемъ и состраданіемъ. Она сидѣла возлѣ Вильсона и видъ имѣла до чрезвычайности ласковый. Въ негритянскомъ углу, позволимъ себѣ ука-
