каждый разъ, когда какой-либо запоздавшій гуляка проходилъ слишкомъ близко отъ нихъ по улицѣ. Ему казалось при этомъ, будто онъ чувствуетъ, какъ холодная сталь вонзается въ его спину. Рокси шла за нимъ по пятамъ, такъ, чтобы имѣть возможность въ любую минуту выполнить свою угрозу. Пройдя версты съ полторы, они вышли, наконецъ, на обширный пустырь, за которымъ тянулась пристань. Тамъ не было въ эту минуту ни единой живой души. Мать и сынъ разстались другъ съ другомъ на пристани въ ночномъ мракѣ, подъ проливнымъ дождемъ.
Шлепая по грязи, на обратномъ пути домой, Томъ все время томился грустными мыслями и проектами самаго дикаго свойства. Измучившись этимъ, онъ сказалъ подъ конецъ самому себѣ: «Для меня нѣтъ никакого другого выхода. Я долженъ выполнить ея предписаніе, но съ однимъ лишь маленькимъ измѣненіемъ. Я не стану просить у стараго скряги денегъ и такимъ образомъ губить самого себя. Я просто-на-просто украду у него сколько мнѣ нужно».
| «Не многое лишь переносится нами труднѣе, чѣмъ скучная надоѣдливость отъ называемыхъ хорошихъ примѣровъ.» |
| Изъ календаря Вильсона Мякинной Головы. |
| «Полная одинаковость образа мыслей у всѣхъ людей вообще, не улучшила бы условія земного нашего существованія. Безъ разногласія въ мнѣніяхъ не было бы даже и конскихъ скачекъ». |
| Изъ того же календаря. |
Даусонова пристань спокойно доканчивала сезонъ скучнаго бездѣйствія и терпѣливо ждала теперь поединка. Графъ Луиджи ждалъ его тоже, но, по слухамъ, начиналъ уже выходить изъ терпѣнія. Въ воскресенье онъ настоялъ на передачѣ вызова бывшему судьѣ Дрисколлю. Вильсонъ передалъ этотъ вызовъ, но судья объявилъ, что не намѣренъ сразиться съ убійцей «именно на полѣ чести», добавилъ онъ многозначительнымъ тономъ.
Какъ-либо иначе онъ, рузумѣется, сразиться не прочь. Тщетно пытался Вильсонъ убѣдить старика, что еслибъ онъ самъ присутствовалъ при разсказѣ Анджело объ учиненномъ имъ убійствѣ, то не усмотрѣлъ бы въ фактѣ убійства ничего позорнаго для Луиджи. Упрямый старикъ не хотѣлъ его даже и слушать.
Вильсонъ вернулся къ посылавшему его графу сообщить о полнѣйшей неудачѣ возложеннаго на него порученія. Луиджи страшно разсердился и спрашивалъ, какимъ образомъ могло случиться, что такой почтенный, пожилой джентльмэнъ, какъ судья Дрисколль, не-
