залось мнѣ невѣроятнымъ. Я не могъ вообразить себѣ, чтобъ материнскія чувства у нея совсѣмъ уже утратились и чтобъ она рѣшилась явиться сюда, зная, въ какое безвыходное положеніе этимъ меня поставитъ. Между тѣмъ она всетаки это сдѣлала. Кстати же, я имѣлъ глупость клятвенно обѣщать плантатору, что помогу ему ее розыскать. Не подозрѣвая, что она сюда явится, я былъ увѣренъ, что такое обѣщаніе ровнехонько ни къ чему меня не обяжетъ. Еслибъ я попытался теперь ее выдать, она… она… Но вѣдь для меня нѣтъ никакого другого выхода! И обязался вернуть плантатору или ее самое, или же полученныя за нее деньги. Откуда же я ихъ возьму, чортъ возьми? Все это, разумѣется, очень непріятно, но между тѣмъ, если онъ поклянется, что будетъ съ ней хорошо обращаться, а вѣдь по собственнымъ ея словамъ, онъ человѣкъ хорошій, и если онъ обязается кромѣ того, что никогда впредь не позволитъ слишкомъ обременять ее работой, плохо кормить и…»
Сверкнувшая вновь молнія освѣтила опять на мгновеніе блѣдное лицо Тома, котораго обуревали эти мучительныя думы. Лицо это произвело на Роксану такое впечатлѣніе, что она рѣзкимъ повелительнымъ топомъ, въ которомъ чувствовалось недовѣріе, вскричала:
— Сдѣлай-ка освѣщеніе поярче, мнѣ надо хорошенько всматриваться въ твое лицо. Вотъ такъ, ладно! Теперь я на тебя погляжу. — Чемберсъ, ты побѣлѣлъ, какъ твоя рубашка! Ты значитъ видѣлся уже съ плантаторомъ? Заходилъ онъ къ тебѣ?
— Да… д… да!
— Когда?
— Въ понедѣльникъ пополудни!
— Въ понедѣльникъ пополудни! Развѣ онъ напалъ уже на мой слѣдъ?
— Онъ… Да онъ думаетъ, что напалъ… то есть ему, по крайней мѣрѣ такъ показалось. Вотъ то самое объявленіе, которое вы видѣли.
Съ этими словами онъ вынулъ объявленіе изъ кармана.
— Прочти его мнѣ, — сказала Роксана.
Она была до такой степени возбуждена, что грудь ея тяжело дышала, а въ глазахъ горѣлъ мрачный огонь. Томъ не зналъ, какимъ именно образомъ слѣдуетъ въ точности истолковывать подобный огонекъ, но ему казалось, что это во всякомъ случаѣ угроза чего-то недобраго. Объявленіе было украшено обычнымъ, вырѣзаннымъ на деревѣ, грубымъ изображеніемъ негритянки, съ головою, повязанной тюрбаномъ. Негритянка эта какъ всегда, улепетывала съ узелкомъ на палкѣ, перекинутой черезъ плечо. Въ заголовкѣ объявленія красовалось крупнымъ шрифтомъ: «сто долларовъ на-
