оба они проектировали поѣздку въ Нью-Іоркъ: Джэкъ — съ цѣлью насладиться зрѣлищами, а Джимъ — для того, чтобы оградить отъ возможныхъ бѣдствій свою простодушную особу. Ночью они прибыли въ Санъ-Франциско и утромъ отбыли оттуда на пароходѣ. Пріѣхавъ въ Нью-Іоркъ, полковникъ Джэкъ сказалъ:
— Всю свою жизнь я только и слышалъ, что про кареты, и, теперь намѣренъ въ одной изъ нихъ прокатиться. Чего бы это ни стоило, мнѣ все равно… Идемъ!
Друзья отошли на боковую аллею и полковникъ Джимъ позвалъ модную пролетку, но полковникъ Джэкъ возразилъ:
— Нѣтъ, милостивый государь, не надо мнѣ вашихъ головокрушительныхъ «Ванекъ»! Я пріѣхалъ сюда, чтобы повеселиться, и деньги не могутъ быть мнѣ помѣхой въ этомъ дѣлѣ. Такъ вотъ я и намѣренъ выкинуть самую роскошную штуку, какую только свѣтъ производилъ. Тутъ-то и начнется самый фокусъ! Остановите-ка вонъ ту желтую карету, которая катить сюда, вся въ картинкахъ. Да не тревожьтесь: я одинъ заплачу все сполна.
Итакъ, полковникъ Джимъ остановилъ проѣзжавшій мимо пустой омнибусъ и оба усѣлись въ него.
— Превесело, не правда ли? — говорилъ Джэкъ своему другу. — Ахъ, нѣтъ, пожалуй, что не очень. Куда ни оглянись, вездѣ тутъ такое множество подушекъ, оконъ и картинъ, что вы себѣ покою не найдете. Что бы сказали наши пріятели, если бы имъ довелось увидать, какъ мы кутимъ въ Нью-Іоркѣ, какъ мы красуемся и величаемся, поражая всѣхъ своимъ великолѣпіемъ? Клянусь Георгіемъ Побѣдоносцемъ, я отъ души желалъ бы, чтобы они видѣли насъ въ эту минуту!
Вслѣдъ затѣмъ онъ высунулся съ головой въ окно и крикнулъ кучеру:
— Эй, Ванька, послушай! Мнѣ только того и надо: это катанье какъ разъ мнѣ по вкусу, честное слово! Я хочу взять эту махину на весь день. Я, старина, кутнулъ! Распусти возжи, погоняй, мы ужь съ тобой сойдемся!
Кучеръ просунулъ руку въ карету, въ отверстіе, сдѣланное въ стѣнкѣ (въ то время еще не было звонковъ) и показалъ, что пора платить за билеты.
Полковникъ Джэкъ взялъ протянутую руку и радушно потрясъ ее.
— Ты меня понялъ, дядя? Свои люди — сочтемся. Понюхай-ка, чѣмъ это пахнетъ, и скажи мнѣ, какъ это тебѣ придется по вкусу? — и онъ положилъ на ладонь кучера золотой въ двадцать долларовъ.
Минуту спустя тотъ доложилъ, что у него не найдется сдачи.
