— Извините пожалуйста, но только носъ у меня страшно чешется. Какъ именно слѣдуетъ поступить теперь по правиламъ этикета? Рѣшите пожалуйста сами, но только поторопитесь, такъ какъ я не въ силахъ долго выдержать.
Дикто не улыбнулся, но всѣ пришли въ величайшее недоумѣніе и поглядывали другъ на друга, какъ бы ожидая услышать добрый совѣтъ. Всѣ оказались, однако, въ данномъ случаѣ припертыми къ стѣнѣ за неимѣніемъ въ англійской исторіи прецедента, на основаніи котораго можно было бы теперь постудить. За отсутствіемъ церемоніймейстера никто не рѣшался взять на себя починъ разрѣшенія столь важной задачи, тѣмъ болѣе что не имѣлось въ данномъ случаѣ никакихъ историческихъ указаній. Придворный штатъ принца Уэльскаго оказывался, увы, неполнымъ. Въ немъ не былъ предусмотрѣнъ наслѣдственный великій носочесальщикъ. Тѣмъ временемъ у Тома выступили уже слезы и начали струиться по щекамъ. Носъ его морщился и колыхался, требуя настоятельнѣе, чѣмъ когда-либо безотлагательной помощи. Наконецъ, природа одержала верхъ и ниспровергла всѣ рамки придворнаго этикета. Томъ съ внутренней мольбой о помилованіи, если онъ поступаетъ на самомъ дѣлѣ дурно, облегчилъ смущенныя сердца своихъ придворныхъ, собственноручно почесавъ себѣ носъ.
По окончаніи обѣда подошелъ къ Тому благородный лордъ съ большимъ, но неглубокимъ золотымъ блюдомъ, наполненнымъ душистой розовой водою, предназначенной для того, чтобы выполоскать ротъ и вымыть пальцы. Другой благородный лордъ, а именно наслѣдственный повязыватель салфетки стоялъ тутъ же, держа ее наготовѣ. Томъ съ недоумѣніемъ глядѣлъ секунды двѣ на блюдо, затѣмъ взялъ его въ руки, поднесъ къ губамъ и величественно отпилъ глотокъ розовой воды. Возвращая блюдо почтительно ожидавшему лорду, мальчикъ сказалъ:
— Нѣтъ, это не по моему вкусу, милордъ! Запахъ довольно хорошъ, но никакой крѣпости въ напиткѣ нѣтъ.
Эта эксцентричная выходка умопомѣшаннаго принца вызвала глубочайшую скорбь во всѣхъ сердцахъ, но никому даже и въ голову не пришло разсмѣяться.
Вслѣдъ затѣмъ Томъ сдѣлалъ другой безсознательный промахъ, вставъ и выйди изъ-за стола въ то самое мгновеніе, когда капелланъ сталъ позади его стула, поднялъ лицо и руки къ потолку и, зажмуривъ глаза, собирался прочесть благодарственную молитву. Никто, однако, не подалъ вида, будто замѣчаетъ, что принцъ учинилъ опятъ необычайный поступокъ.
По собственному требованію маленькаго нашего пріятеля его отвели въ кабинетъ и оставили тамъ одного. Стѣны этого кабинета выложены были дубомъ, а на крючкахъ по нимъ висѣли
