— Что вы примѣтили?.. Не уходи ты, дьяволенокъ!… Развѣ можно раззадорить такъ публику и не договорить? Что дѣлалъ Юпитеръ? Какая привычка?
Тому только это и требовалось. Все было подстроено имъ для «эффекта». Уходить! Да его не стащили бы съ эстрады и воловьимъ ярмомъ!
— О, совершенные пустяки! — отвѣтилъ онъ публикѣ. — Видите ли, мнѣ показалось, что его взволновало немного то обстоятельство, что дядя Силасъ лѣзетъ такъ упорно самъ въ петлю, настаивая на убійствѣ, котораго вовсе не совершалъ. И волненіе его возростало все болѣе и болѣе, а я не переставалъ наблюдать за нимъ, не показывая виду… И вдругъ я замѣтилъ, что пальцы у него начинаютъ шевелиться, лѣвая рука поднимаетя… и онъ чертитъ крестики у себя на щекѣ… Тутъ я его и поймалъ!
Какой тутъ поднялся опять крикъ, шумъ, топанье, битье въ ладоши! Томъ Соуэръ былъ счастливъ и гордъ до того, что не зналъ, что и дѣлать съ собою. Судья нагнулся изъ-за всего стола и спросилъ:
— Милый мой, вы были лично свидѣтелемъ всѣхъ подробностей этого ужаснаго замысла, всей этой трагедіи, которую вы описываете?
— Нѣтъ, ваша милость, я не видалъ ничего.
— Ничего не видали? Какже такъ? Вы разсказывали все, точно оно происходило передъ вашими глазами. Какимъ образомъ вы могли?..
Томъ возразилъ самымъ равнодушнымъ тономъ:
— О, просто подмѣчая то и другое и сопоставляя вмѣстѣ подобныя наблюденія… маленькое «сыщицкое» дѣло, ваша милость; на это всякій способенъ.
— Вотъ уже нѣтъ! И два человѣка изъ милліона не додумались бы до этого. Вы замѣчательный малый!
Тутъ всѣ начали снова чествовать Тома, а онъ… Ну, онъ не продалъ бы такой минуты за цѣлый серебряный рудникъ. Судья сказалъ ему, однако:
— Но вы увѣрены, что не обманулись ни въ чемъ при вашемъ разсказѣ?
— Совершенно увѣренъ, ваша милость. Брэсъ Денлапъ тутъ передъ вами: пусть онъ попытается опровергнуть свое участіе въ дѣлѣ, если онъ хочетъ рискнуть; я обязуюсь заставить его раскаяться, если онъ сдѣлалъ эту попытку… Вы видите, онъ и не шелохнется. И братъ его тоже… и тѣ четыре свидѣтеля, которые лгали за деньги передъ судомъ, тоже сидятъ смирнехонько. А что касается самого дяди Силаса, ему нечего соваться впередъ, я не повѣрю ему, хотя онъ присягнетъ!
