— Милордъ Сентъ Джонъ! Сходите въ мой собственный кабинетъ во дворцѣ, гдѣ вы частенько бывали. Тамъ, возлѣ самаго пола, въ лѣвомъ углу, наиболѣе отдаленномъ отъ дверей въ прихожую, вы найдете въ стѣнѣ гвоздикъ съ мѣдною шляпкой. Нажмите на шляпку, и тогда раскроется маленькій шкапчикъ для храненія драгоцѣнностей. О существованіи этого шкапчика вы до сихъ поръ не знали, такъ какъ о немъ извѣстно было только мнѣ да столяру, который для меня его сдѣлалъ. Первое, что броситься вамъ тамъ въ глаза, это большая государственная печать. Принесите ее сюда!
Слова эти привели всѣхъ присутствовавшихъ въ изумленіе, которое усилилось еще болѣе, когда маленькій оборванецъ безъ всякаго колебанія, или же опасенія сдѣлать промахъ, выбралъ именно этого пэра съ такой благодушной увѣренностью, какъ еслибъ зналъ его съ самаго своего дѣтства. Означенный пэръ въ свою очередь до того удивился, что чуть было не бросился со всѣхъ ногъ выполнять отданное ему приказаніе. Онъ, впрочемъ, не замедлилъ одуматься и снова усѣлся какъ ни въ чемъ не бывало на мѣстѣ, покраснѣвъ до ушей въ знакъ того, что сознается въ сдѣланномъ было промахѣ. Въ то же мгновеніе, однако, Томъ Канти обернулся къ нему и рѣзкимъ тономъ спросилъ:
— Какъ смѣешь ты колебаться? Развѣ ты не слышалъ приказанія короля? Сейчасъ же изволь идти, куда тебя посылаютъ!
Лордъ Сентъ Джонъ отвѣсилъ глубокій поклонъ. Присутствовавшіе замѣтили, что этотъ поклонъ былъ мнозначительно осторожнымъ и некомпрометирующимъ, такъ какъ не обращался ни къ одному изъ королей. Сентъ Джонъ отвѣсилъ его какъ разъ по линіи, проходившей между обоими кандидатами на королевскій престолъ и удалился.
Въ блестящихъ элементахъ оффиціальной группы государственныхъ сановниковъ началось движеніе, медленное и едва замѣтное, но тѣмъ не менѣе стойкое и непрерывное, сходное съ тѣмъ, что наблюдается въ калейдоскопѣ, когда ему сообщаютъ медленное вращеніе. Составныя частицы блистательной фигуры постепенно отпадаютъ и, примыкая другъ къ другу, образуютъ другую блистательную фигуру. Подобное же почти неуловимое движеніе мало-по-малу разсѣяло блестящую нарядную толпу, окружавшую Тома Канти и заставило ее собраться снова вокругъ мальчика-оборванца. Томъ Канти остался почти въ совершенномъ одиночествѣ. Наступилъ краткій промежутокъ томительнаго ожиданія. Тѣмъ временемъ даже немногіе робкіе духомъ царедворцы, все еще остававшіеся возлѣ Тома Канти, постепенно прониклись достаточнымъ мужествомъ для того, чтобы одинъ за другимъ ускользнуть изъ его сосѣдства и присоединиться къ большинству.
