гущественную поддержку? Въ разрѣшеніи этого вопроса и заключалась главнѣйшая трудность. Мало-по-малу явилась у новопожалованнаго графа мысль, указывавшая на нѣкоторую, хотя, впрочемъ, и весьма слабую возможность возстановленія попранныхъ его правъ. Мильсъ Гендонъ остановился на ней за неимѣніемъ ничего лучшаго. Эта комбинація все же обѣщала хоть малую вѣроятность успѣха, тогда какъ другія ровно ничего не обѣщали. Мильсъ вспомнилъ разсказы старика Эндрюса о добродушіи и благородномъ заступничествѣ новаго короля за страждущихъ и угнетенныхъ. Добившись аудіенціи у его величества, можно было бы прибѣгнуть къ королевскому правосудію. Положимъ, что такого оборванца, какимъ сдѣлался Мильсъ Гендонъ послѣ заключенія своего въ тюрьмѣ, могли и не допустить передъ свѣтлыя очи монарха. Впрочемъ, разсуждать объ этомъ пока не стоитъ. Довлѣетъ дневи злоба его. Не къ чему думать о переправѣ черезъ мостъ, прежде чѣмъ до него доѣдешь. Въ качествѣ опытнаго воина, побывавшаго въ походахъ, Гендонъ умѣлъ приспособляться къ обстоятельствамъ и отыскивать себѣ надлежащій исходъ изъ затруднительнаго положенія. Не задаваясь преждевременно вопросомъ, что будетъ дальше, онъ рѣшилъ немедленно же ѣхать въ Лондонъ. Быть можетъ, тамъ окажетъ ему содѣйствіе старый пріятель его отца, сэръ Гемфри Марлоу, почтенный старичекъ Гемфри, помощникъ старшаго смотрителя надъ кухней, конюшнями, или же какими-то иными хозяйственными учрежденіями у короля Генриха VIII. Мильсъ не могъ въ данную минуту хорошенько вспомнить, чѣмъ именно завѣдывалъ сэръ Гемфри. Теперь, имѣя передъ собою цѣль, къ достиженію которой можно было примѣнить свою энергію, и обстоятельно выяснивъ себѣ, что именно надлежало прежде всего сдѣлать, Мильсъ Гендонъ успокоился. Подавляющее сознаніе вынесенныхъ имъ униженій разсѣялось словно туманъ передъ яркими лучами солнца. Гендонъ поднялъ голову и осмотрѣлся кругомъ. Онъ удивился, какъ много уже проѣхалъ и какъ далеко осталось позади него село. Король продолжалъ молча ѣхать на своемъ осликѣ, наклонивъ голову и не глядя по сторонамъ. Очевидно, онъ тоже погрузился въ глубокія думы и соображенія. Новоявленное у Гендона веселое настроеніе духа тотчасъ же омрачилось опасеніемъ, согласится ли мальчикъ вернуться въ городъ, гдѣ онъ въ теченіе всей своей краткой жизни видѣлъ только брань, побои и самую горькую нужду? Надлежало всетаки обратиться къ нему съ этимъ неизбѣжнымъ вопросомъ, а потому Гендонъ, пріостановивъ на мгновеніе своего мула, воскликнулъ:
— Я и забылъ освѣдомиться, куда именно мы держимъ путь! Ожидаю твоихъ приказаній, государь!
