щечки ея покрылись густымъ румянцемъ. Теперь она дрожала всѣмъ тѣломъ. На нѣсколько мгновеній водворилось тяжелое молчаніе. Затѣмъ она медленно подняла головку и устремила на Гендона словно помертвѣвшій испуганный взоръ. При этомъ румянецъ постепенно капля по каплѣ сбѣгалъ съ ея лица, на которомъ осталась подъ конецъ лишь сѣроватая блѣдность смерти. Тогда она проговорила голосомъ, помертвѣвшимъ въ такой же степени, какъ и ея лицо: «Я его не знаю», отвернулась, застонала и съ сдержаннымъ рыданіемъ шатаясь вышла изъ комнаты.
Мильсъ Гендонъ опустился въ кресло и закрылъ лицо руками. Братъ его, обождавъ нѣсколько времени, сказалъ слугамъ:
— Вы теперь видѣли этого человѣка: знаете вы его?
Они отрицательно покачали головами. Владѣлецъ замка сказалъ тогда:
— Слуги не знаютъ васъ, сударь. Боюсь, что тутъ какое-нибудь недоразумѣніе. Вы убѣдились, что моя жена тоже не имѣетъ чести быть съ вами знакомой…
— Такъ она значитъ твоя жена! — воскликнулъ Мильсъ. Въ одно мгновеніе ока Гугъ оказался притиснутымъ къ стѣнѣ, и мощная рука Мильса сдавила ему горло словно желѣзными клещами.
— Ахъ, ты, лицемѣръ съ лисьимъ сердцемъ! Теперь я вижу тебя насквозь… Ты самъ написалъ лживое письмо о моей смерти, чтобы украсть такимъ образомъ отъ меня невѣсту, выступивъ въ роли моего наслѣдника. Впрочемъ, Богъ съ тобой! Убирайся скорѣе съ глазъ моихъ, такъ какъ мнѣ не хотѣлось бы позорить воинскую мою доблесть убійствомъ такого жалкаго, трусливаго негодяя.
Гугъ, совершенно побагровѣвъ и почти задыхаясь, безсильно опустился на ближайшій стулъ, но тотчасъ же приказалъ лакеямъ схватить и связать дерзкаго незнакомца, который его чуть было не удушилъ. Слуги не рѣшились выполнить это приказаніе и одинъ изъ нихъ осмѣлился замѣтить:
— Онъ вѣдь вооруженъ, сэръ Гугъ, а мы безоружны.
— Да вѣдь онъ одинъ, а васъ четверо. Мало ли что онъ вооруженъ. Хватайте его, говорятъ вамъ!
Мильсъ посовѣтовалъ имъ держаться поодаль и присовокупилъ:
— Вы знаете вѣдь, каковъ я былъ въ прежніе годы? Я съ тѣхъ поръ не перемѣнился. Попробуйте-ка подойти, вы убѣдитесь въ этомъ!
Нельзя сказать, чтобы слова Мильса особенно ободрили служителей сэра Гуга. Лакеи продолжали стоять у дверей, держась на благородной дистанціи отъ Мильса.
— Въ такомъ случаѣ уходите отсюда, подлые трусы! Воору-
