его шуткой, всетаки оно увидитъ лишь въ немъ ничтожную провинность, такъ что въ самомъ худшемъ случаѣ, я рискую получить отъ судьи развѣ лишь словесный выговоръ и предостереженіе.
Гендонъ возразилъ такимъ торжественнымъ тономъ, отъ котораго, казалось, застылъ вокругъ, весь воздухъ:
— Твоя шутка, любезнѣйшій, предусмотрѣна англійскими законами. Она имѣетъ опредѣленное юридическое наименованіе, и знаешь какое?
— Нѣтъ, не знаю! Пожалуй, я и въ самомъ дѣлѣ поступилъ неосторожно. Мнѣ, признаться, въ голову не приходило, что эта шутка предусмотрѣна въ законахъ и даже, прости Господи, имѣетъ тамъ наименованіе. Я думалъ, что это просто-на-просто пустячки!
— Ошибаешься, пріятель! Законъ признаетъ твою шутку важнымъ преступленіемъ, которое имѣетъ совершенно опредѣленное имя и прозвище: въ сводѣ уголовныхъ постановленій оно значится подъ рубрикой: «Non compos mentis lex talionis sic transit gloria mundi».
— Ахъ, Боже мой! Этого еще только недоставало!
— За это преступленіе полагается по законамъ смертная казнь!
— Боже, помилуй меня грѣшнаго!
— Воспользовавшись тѣмъ, что человѣкъ провинился противъ буквы закона, ты увѣрилъ бѣдную женщину, что можешь ее погубить, и такимъ образомъ коварно отнялъ отъ нея имущество, стоящее болѣе тринадцати съ половиною пенсовъ, заплативъ за него всего лишь восемь пенсовъ. Такого рода поступокъ по точному смыслу законовъ является кляузнымъ взяточничествомъ, соединеннымъ съ государственною измѣной и соединеннымъ съ преступленіемъ по должности «ad hominem ex purgatis in statu quo», за что полагается смерть на висѣлицѣ безъ выкупа и смягченія, хотя бы даже духовенство и пожелало взять тебя, какъ грамотнаго, въ монастырь.
— Поддержите меня, сударь! Пожалуйста поддержите! Ноги подо мною подкашиваются! Сжальтесь надо мною и не подвергайте меня такой страшной участи! Я уже лучше согласенъ отвернуться въ сторонку и не видѣть ничего, что вамъ заблагоразсудится сдѣлать съ этимъ мальчикомъ.
— Ну, вотъ ты теперь говоришь, какъ умный и разсудительный человѣкъ. Надѣюсь, что ты вернешь бабѣ ея поросенка?
— Непремѣнно верну и ни за что не докоснусь до какого-нибудь другого, если бы даже его мнѣ принесли съ неба сами ангелы. Уходите, сударь! Я согласенъ для васъ временно утратить зрѣніе. Впрочемъ, я доложу судьѣ, что кто-то вломился въ тюрьму и вывелъ оттуда арестанта. Дверь тюрьмы кстати совсѣмъ уже ветхая.
