— Потише, пріятель! Не дотрагивайтесь до него. Онъ и такъ пойдетъ. Я ручаюсь за это! Показывайте дорогу! Мы послѣдуемъ за вами.
Полицейскій пошелъ впередъ съ бабою и ея сверткомъ; Мильсъ и король шли непосредственно позади, а за ними слѣдовала по пятамъ цѣлая толпа мужичья. Король обнаружилъ было наклонность возмутиться, но Гендонъ сказалъ ему потихоньку:
— Подумайте, государь, о томъ, что ваши законы являются, такъ сказать, благодатнымъ дыханіемъ собственной вашей царственной власти. Августѣйшая ваша особа является источникомъ закона и права. Если вы сами будете сопротивляться закону, такимъ же образомъ можно будетъ требовать уваженія къ нему отъ вашихъ подданныхъ? Очевидно, что въ данномъ случаѣ одинъ изъ этихъ законовъ нарушенъ. Когда король снова возсядетъ на престолѣ, ужели ему будетъ непріятно вспомнить, какъ въ бытность свою, якобы частнымъ лицомъ, онъ подавалъ гражданамъ примѣръ безропотнаго поклоненія закону и преклонялся передъ его авторитетомъ?
— Довольно! Ты совершенно правъ! Ты увидишь, что если англійскій король требуетъ чего-нибудь отъ своего поданнаго во имя закона, то онъ и самъ этому подчинится, находясь въ роли поданнаго!
Въ камерѣ мирового судьи баба показала подъ присягой, что приведенный въ судъ мальчикъ былъ именно тѣмъ самымъ лицомъ, которое совершило кражу. За отсутствіемъ свидѣтелей, которые могли бы опровергнуть ея показаніе, король являлся уличеннымъ въ воровствѣ. Развернувъ свертокъ, тамъ нашли маленькаго, жирнаго, уже выпотрошеннаго поросенка. Судья, очевидно, смутился, Гендонъ же поблѣднѣлъ какъ смерть и по его тѣлу безпрерывно пробѣгала дрожь. Маленькій король, благодаря счастливому невѣдѣнію законовъ, оставался совершенно спокоенъ. Наступило тяжелое молчаніе, въ продолженіе котораго судья погрузился въ глубокую задумчивость. Пробудившись наконецъ отъ нея, онъ спросилъ у бабы:
— Сколько по твоему стоитъ твое имущество?
Баба отвѣчала съ поклономъ:
— Ровнехонько три шиллинга и восемь пенсовъ, ваша честь. Клянусь Богомъ, я не могла бы уступить даже и гроша!
Судья, окинувъ недовольнымъ взглядомъ толпу, шептавшуюся въ залѣ, кивнулъ головою полицейскому констеблю и сказалъ:
— Очисти залу засѣданія и запри двери! Приказаніе это было выполнено; послѣ чего въ залѣ остались только судья, констебль, обвиняемый, обвинительница и Мильсъ Гендонъ. Храбрый воинъ стоялъ, выпрямившись во весь ростъ;
