стыхъ и безсмысленныхъ ребятъ, которыми полны всѣ картины старинныхъ мастеровъ Италіи, очутившись передъ этимъ восхитительнымъ ребенкомъ и чувствуя въ себѣ трепетъ, лучше всего говорящій ему, что передъ нимъ великое твореніе. Да, это, дѣйствительно человѣческое дитя и при томъ настоящее, неподдѣльное. Вы уже тысячи разъ видѣли его, видѣли его именно такимъ, какимъ оно здѣсь изображено, и вы безусловно сознаете, что Тиціанъ дѣйствительно былъ мастеромъ. Глядя на кукольныя лица другихъ дѣтей, вы можете думать и то и другое, но при взглядѣ на «Моисея» для васъ становится совершенно яснымъ, что̀ хотѣлъ выразить своею картиной художникъ. Самые строгіе критики единогласно говорятъ про нее: «Здѣсь не можетъ быть мѣста для сомнѣній, ясно, что это дитя находится въ затрудненіи».
По моему мнѣнію, во всѣхъ произведеніяхъ старыхъ мастеровъ вы не найдете ни одного равнаго «Моисею»; исключеніе я допускаю только для божественнаго сундука кисти Бассано. Я увѣренъ, что если бы всѣ произведенія старыхъ мастеровъ погибли и остались бы только два упомянутыя, то міръ только выигралъ бы отъ этого.
Единственною цѣлью моей поѣздки во Флоренцію было желаніе посмотрѣть на этого безсмертнаго «Моисея», и къ великому моему счастью, я попалъ какъ разъ во-время, такъ какъ состоялось уже рѣшеніе перенести эту картину въ другое менѣе доступное и лучше охраняемое помѣщеніе, рѣшеніе, вызванное усилившимися въ то время кражами въ большихъ галлереяхъ Европы.
Я нашелъ хорошаго художника, чтобы снять съ этой картины копію, а Паннемакеръ сдѣлалъ для меня съ нея гравюру.
Затѣмъ мы побывали въ Римѣ и нѣкоторыхъ другихъ итальянскихъ городахъ; изъ Италіи проѣхали мы въ Мюнхенъ, а оттуда въ Парижъ, куда попали отчасти изъ любопытства, но главнымъ образомъ потому, что городъ этотъ значился въ нашей программѣ, которую мы хотѣли выполнить въ точности.
Основавъ въ Парижѣ главную квартиру, я дѣлалъ экскурсіи по Голландіи и Бельгіи, большею частью пѣшкомъ, частію по желѣзнымъ дорогамъ и каналамъ, при чемъ время прошло довольно пріятно. Съ Испаніей и нѣкоторыми другими мѣстностями я познакомился черезъ своихъ агентовъ, чѣмъ сберегъ время и сапоги.
Побывавъ въ Англіи, мы сѣли, наконецъ, на «Галлію», прекрасное судно компаніи Кюнэрдъ, и на немъ благополучно совершили обратный переѣздъ черезъ океанъ. Я былъ радъ, неизмѣримо радъ вернуться домой, радъ до такой степени, что, казалось, ничто въ мірѣ не въ состояніи будетъ заставить меня опять уѣхать изъ отечества. Всѣ удовольствія заграничнаго путешествія показались мнѣ блѣдными и ничтожными въ сравненіи съ тѣмъ восхи-
стых и бессмысленных ребят, которыми полны все картины старинных мастеров Италии, очутившись перед этим восхитительным ребенком и чувствуя в себе трепет, лучше всего говорящий ему, что перед ним великое творение. Да, это, действительно человеческое дитя и при том настоящее, неподдельное. Вы уже тысячи раз видели его, видели его именно таким, каким оно здесь изображено, и вы безусловно сознаете, что Тициан действительно был мастером. Глядя на кукольные лица других детей, вы можете думать и то и другое, но при взгляде на «Моисея» для вас становится совершенно ясным, что хотел выразить своею картиной художник. Самые строгие критики единогласно говорят про нее: «Здесь не может быть места для сомнений, ясно, что это дитя находится в затруднении».
По моему мнению, во всех произведениях старых мастеров вы не найдете ни одного равного «Моисею»; исключение я допускаю только для божественного сундука кисти Бассано. Я уверен, что если бы все произведения старых мастеров погибли и остались бы только два упомянутые, то мир только выиграл бы от этого.
Единственною целью моей поездки во Флоренцию было желание посмотреть на этого бессмертного «Моисея», и к великому моему счастью, я попал как раз вовремя, так как состоялось уже решение перенести эту картину в другое менее доступное и лучше охраняемое помещение, решение, вызванное усилившимися в то время кражами в больших галереях Европы.
Я нашел хорошего художника, чтобы снять с этой картины копию, а Паннемакер сделал для меня с нее гравюру.
Затем мы побывали в Риме и некоторых других итальянских городах; из Италии проехали мы в Мюнхен, а оттуда в Париж, куда попали отчасти из любопытства, но главным образом потому, что город этот значился в нашей программе, которую мы хотели выполнить в точности.
Основав в Париже главную квартиру, я делал экскурсии по Голландии и Бельгии, большею частью пешком, частью по железным дорогам и каналам, причем время прошло довольно приятно. С Испанией и некоторыми другими местностями я познакомился через своих агентов, чем сберег время и сапоги.
Побывав в Англии, мы сели, наконец, на «Галлию», прекрасное судно компании Кюнэрд, и на нем благополучно совершили обратный переезд через океан. Я был рад, неизмеримо рад вернуться домой, рад до такой степени, что, казалось, ничто в мире не в состоянии будет заставить меня опять уехать из отечества. Все удовольствия заграничного путешествия показались мне бледными и ничтожными в сравнении с тем восхи-
