Въ Миланѣ большую часть времени мы провели въ громадной, прекрасной Аркадѣ или Галлереѣ, или какъ ее тамъ зовутъ иначе. Ряды новыхъ, обширныхъ и роскошныхъ зданій, богато декорированныхъ и украшенныхъ статуями, широкія улицы или проходы, крытые высоко надъ землею стеклянною крышею, между этими зданіями мостовая изъ гладкихъ и разноцвѣтныхъ мраморныхъ плитъ, образующихъ изящный узоръ, маленькіе столики повсюду на этихъ мраморныхъ улицахъ, публика, сидящая за столиками, занятая ѣдою, куреньемъ; толпы гуляющихъ, вотъ что называется здѣсь Аркадою. Я бы не отказался здѣсь жить постоянно. Окна роскошныхъ ресторановъ были отперты настежь, такъ что посѣтитель, закусывая, могъ наблюдать все происходящее на улицахъ.
Мы блуждали по всему городу и развлекались всѣмъ, что только попадалось намъ на улицахъ. Такъ мы попробовали разъ проѣхаться въ омнибусѣ; такъ какъ я не говорю по-итальянски, и поэтому не могъ спросить, сколько стоитъ проѣздъ, то я и протянулъ кондуктору нѣсколько мѣдныхъ монетъ, изъ которыхъ онъ взялъ только двѣ и сейчасъ же показалъ намъ таксу, чтобы мы могли убѣдиться, что онъ взялъ только положенное. Такимъ образомъ мнѣ пришлось отмѣтить фактъ, что кондуктора итальянскихъ омнибусовъ также не мошенники.
Вскорѣ мнѣ пришлось быть свидѣтелемъ новаго проявленія честности итальянцевъ. Около собора стояла продавщица куколъ и дѣтскихъ вѣеровъ. Къ ней подошли два ребенка, повидимому, американцы и, купивъ нѣсколько вѣеровъ, дали ей франкъ и три мѣдныхъ монеты и собирались уже уйти, но старуха вернула ихъ и подала франкъ и одну изъ мѣдныхъ монетъ обратно. Ясно, что итальянцы, имѣющіе отношеніе къ сценѣ, омнибусамъ и торговлѣ игрушками не могутъ быть названы обманщиками.
Въ лавкахъ запасъ товара очень незначителенъ. Въ вестибюлѣ какой-то норы, повидимому, имѣвшей претензію быть магазиномъ готоваго платья, стояло восемь или десять деревянныхъ манекеновъ, одѣтыхъ въ шерстяные рабочіе костюмы, изъ которыхъ на каждомъ былъ пришпиленъ билетикъ съ обозначеніемъ цѣны. Одинъ изъ этихъ костюмовъ стоилъ сорокъ пять франковъ (девять долларовъ). Войдя въ лавку, Гаррисъ сказалъ, что желаетъ купить подобный костюмъ. Оказалось, что нѣтъ ничего легче. Старикъ продавецъ снялъ костюмъ съ манекена, почистилъ его щеткой, встряхнулъ и велѣлъ отослать его въ гостинницу. Онъ объяснилъ намъ, что не держитъ въ лавкѣ двухъ одинаковыхъ
В Милане большую часть времени мы провели в громадной, прекрасной Аркаде или Галерее, или как ее там зовут иначе. Ряды новых, обширных и роскошных зданий, богато декорированных и украшенных статуями, широкие улицы или проходы, крытые высоко над землею стеклянною крышею, между этими зданиями мостовая из гладких и разноцветных мраморных плит, образующих изящный узор, маленькие столики повсюду на этих мраморных улицах, публика, сидящая за столиками, занятая едою, куреньем; толпы гуляющих, вот что называется здесь Аркадою. Я бы не отказался здесь жить постоянно. Окна роскошных ресторанов были отперты настежь, так что посетитель, закусывая, мог наблюдать все происходящее на улицах.
Мы блуждали по всему городу и развлекались всем, что только попадалось нам на улицах. Так мы попробовали раз проехаться в омнибусе; так как я не говорю по-итальянски, и поэтому не мог спросить, сколько стоит проезд, то я и протянул кондуктору несколько медных монет, из которых он взял только две и сейчас же показал нам таксу, чтобы мы могли убедиться, что он взял только положенное. Таким образом мне пришлось отметить факт, что кондуктора итальянских омнибусов также не мошенники.
Вскоре мне пришлось быть свидетелем нового проявления честности итальянцев. Около собора стояла продавщица кукол и детских вееров. К ней подошли два ребенка, по-видимому, американцы и, купив несколько вееров, дали ей франк и три медных монеты и собирались уже уйти, но старуха вернула их и подала франк и одну из медных монет обратно. Ясно, что итальянцы, имеющие отношение к сцене, омнибусам и торговле игрушками не могут быть названы обманщиками.
В лавках запас товара очень незначителен. В вестибюле какой-то норы, по-видимому, имевшей претензию быть магазином готового платья, стояло восемь или десять деревянных манекенов, одетых в шерстяные рабочие костюмы, из которых на каждом был пришпилен билетик с обозначением цены. Один из этих костюмов стоил сорок пять франков (девять долларов). Войдя в лавку, Гаррис сказал, что желает купить подобный костюм. Оказалось, что нет ничего легче. Старик продавец снял костюм с манекена, почистил его щеткой, встряхнул и велел отослать его в гостиницу. Он объяснил нам, что не держит в лавке двух одинаковых
