трица, Марія-Луиза, явилась сюда въ качествѣ бѣглеца. Въ бурную ночь, съ двумя всего провожатыми стояла она у дверей крестьянской хижины, измученная, измокшая отъ дождя, при чемъ «красный слѣдъ отъ утерянной короны все еще опоясывалъ чело ея», и просила убѣжища, но получила отказъ. Всего нѣсколько дней передъ этимъ лесть и поклоненіе народа ласкали ея слухъ, теперь же до чего она дожила!
Мы благополучно перешли Mer de Glace, хотя и претерпѣли не мало страху. Ледниковыя трещины были такъ глубоки, такъ сини и высматривали такъ таинственно, что, перебираясь черезъ нихъ, мы чувствовали себя не совсѣмъ хорошо; громадныя округленныя волны льда были такъ скользки и представляли столько затрудненій для взлѣзанія на нихъ, что шансы поскользнуться и затѣмъ свалиться въ трещину, были столь велики, что нисколько не способствовали уменьшенію этого чувства неловкости.
На днѣ углубленія между двумя самыми высокими изъ вышеупомянутыхъ ледяныхъ волнъ, мы нашли какого-то проказника, который занимался якобы тѣмъ, что вырубалъ во льду ступени для болѣе безопаснаго спуска туристовъ. Подойдя къ нему, мы застали его спящимъ, но онъ тотчасъ же вскочилъ и вырубивъ во льду пару ступеней, годящихся развѣ для кошки, потребовалъ за это франкъ, или даже два. Затѣмъ, онъ снова усѣлся дремать, пока его не разбудитъ слѣдующая партія. Такимъ образомъ, за одинъ этотъ день онъ уже успѣлъ получить контрибуцію не менѣе какъ съ трехсотъ человѣкъ, льду же нарубилъ такъ мало, что даже не испортилъ вида. Приходилось мнѣ и раньше слышать о недурныхъ синекурахъ, но собирать мостовую пошлину на ледникѣ, мнѣ кажется, это такая пріятная синекура, о возможности которой я даже и не подозрѣвалъ.
День былъ до чрезвычайности жаркій, такъ что мы просто изнемогали отъ жажды. Что за невыразимая роскошь припасть въ такую минуту къ чистой и прозрачной, холодной ледниковой водѣ! Въ каждой ложбинѣ между этими громадными ледяными хребтами журчала прозрачная струйка, протачивая себѣ русло во льду собственнымъ движеніемъ; кромѣ того, въ этихъ мѣстахъ каждый осколокъ скалы образуетъ углубленія во льду, чего-то вродѣ чаши съ гладкими бѣлыми стѣнками и дномъ изъ чистѣйшаго льда, чаши, наполненной до самыхъ краевъ водою такой безусловной чистоты и прозрачности, что невнимательный наблюдатель можетъ вовсе не замѣтить ея и думать, что чаша эта пуста. Бассейны эти такъ привлекательны, что я то и дѣло припадалъ къ нимъ, даже когда и не чувствовалъ особой жажды, и, погрузивъ въ нихъ свое лицо, пилъ эту воду, пока не начинали болѣть зубы. Нигдѣ въ цѣлой Европѣ, за исключеніемъ швейцар-
трица, Мария-Луиза, явилась сюда в качестве беглеца. В бурную ночь, с двумя всего провожатыми стояла она у дверей крестьянской хижины, измученная, измокшая от дождя, причем «красный след от утерянной короны все еще опоясывал чело ее», и просила убежища, но получила отказ. Всего несколько дней перед этим лесть и поклонение народа ласкали ее слух, теперь же до чего она дожила!
Мы благополучно перешли Mer de Glace, хотя и претерпели немало страху. Ледниковые трещины были так глубоки, так сини и высматривали так таинственно, что, перебираясь через них, мы чувствовали себя не совсем хорошо; громадные округленныя волны льда были так скользки и представляли столько затруднений для взлезания на них, что шансы поскользнуться и затем свалиться в трещину, были столь велики, что нисколько не способствовали уменьшению этого чувства неловкости.
На дне углубления между двумя самыми высокими из вышеупомянутых ледяных волн, мы нашли какого-то проказника, который занимался якобы тем, что вырубал во льду ступени для более безопасного спуска туристов. Подойдя к нему, мы застали его спящим, но он тотчас же вскочил и вырубив во льду пару ступеней, годящихся разве для кошки, потребовал за это франк, или даже два. Затем, он снова уселся дремать, пока его не разбудит следующая партия. Таким образом, за один этот день он уже успел получить контрибуцию не менее как с трехсот человек, льду же нарубил так мало, что даже не испортил вида. Приходилось мне и раньше слышать о недурных синекурах, но собирать мостовую пошлину на леднике, мне кажется, это такая приятная синекура, о возможности которой я даже и не подозревал.
День был до чрезвычайности жаркий, так что мы просто изнемогали от жажды. Что за невыразимая роскошь припасть в такую минуту к чистой и прозрачной, холодной ледниковой воде! В каждой ложбине между этими громадными ледяными хребтами журчала прозрачная струйка, протачивая себе русло во льду собственным движением; кроме того, в этих местах каждый осколок скалы образует углубления во льду, чего-то вроде чаши с гладкими белыми стенками и дном из чистейшего льда, чаши, наполненной до самых краев водою такой безусловной чистоты и прозрачности, что невнимательный наблюдатель может вовсе не заметить ее и думать, что чаша эта пуста. Бассейны эти так привлекательны, что я то и дело припадал к ним, даже когда и не чувствовал особой жажды, и, погрузив в них свое лицо, пил эту воду, пока не начинали болеть зубы. Нигде в целой Европе, за исключением швейцар-
