вспоминать вовсе объ измѣнникѣ и предать его имя вѣчному забвенію.
Намъ всѣмъ эта формула присяги очень понравилась и мы разспрашивали Тома, неужели онъ самъ придумалъ такую чудную вещь? Онъ чистосердечно сознался, что кое-что принадлежало ему лично, но большая часть была заимствована изъ книгъ, гдѣ описывались подвиги сухопутныхъ и морскихъ разбойниковъ. По его словамъ, каждая порядочная разбойничья шайка непремѣнно имѣла свою собственную формулу присяги.
Нѣкоторымъ изъ насъ пришло на умъ, что было бы недурно вырѣзать всю семью мальчика, измѣнившаго шайкѣ. Томъ призналъ эту идею блестящей и сдѣлалъ тутъ же карандашемъ соотвѣтствующее добавленіе въ присяжномъ листѣ. Тогда Бенъ Роджерсъ замѣтилъ:
— Ну, а вотъ, напримѣръ, Геккъ Финнъ, у котораго нѣтъ семьи! Какъ же мы примѣнили бы къ нему этотъ пунктъ?
— Да вѣдь у него же есть отецъ, — возразилъ Томъ Соуэръ.
— Положимъ, что такъ, но его отца и съ собаками теперь не розыщешь. Прежде, бывало, онъ пьяный валялся со свиньями въ кожемятнѣ, но вотъ уже около года, какъ о немъ нѣтъ ни слуха, ни духа.
По этому спорному вопросу возгорѣлись жаркія пренія. Меня хотѣли было выключить изъ числа кандидатовъ въ разбойники, ссылаясь на отсутствіе семьи, или вообще человѣка, котораго въ случаѣ моей измѣны, можно было бы зарѣзать, вслѣдствіе чего я оказывался будто бы въ болѣе выгодномъ отношеніи, чѣмъ остальные члены шайки. Никто не могъ придумать выхода изъ этой дилеммы, всѣ мы находились въ недоумѣніи и молчали. Я готовъ былъ уже расплакаться, какъ вдругъ у меня блеснула счастливая мысль: Я предложилъ за себя въ поручительницы миссъ Ватсонъ.
— Если я вздумаю измѣнить, ее можно вѣдь будетъ зарѣзать!
Всѣ тотчасъ же радостно воскликнули:
— Понятное дѣло, можно! Все значитъ теперь въ порядкѣ! Геккъ можетъ поступить въ шайку!
Каждый изъ насъ укололъ палецъ булавкой, чтобы добыть для подписи кровь, а я по неграмотности поставилъ на присяжномъ листѣ крестъ.
— Ну-съ, чѣмъ же будетъ промышлять наша шайка? — спросилъ Бенъ Роджерсъ.
— Единственно лишь разбоемъ и убійствомъ, — отвѣчалъ Томъ Соуэръ.
— Что же мы будемъ разбивать? Дома, скотные дворы или…
— Намъ неприлично заниматься такими дѣлами! Это было бы
вспоминать вовсе об изменнике и предать его имя вечному забвению.
Нам всем эта формула присяги очень понравилась и мы расспрашивали Тома, неужели он сам придумал такую чудную вещь? Он чистосердечно сознался, что кое-что принадлежало ему лично, но большая часть была заимствована из книг, где описывались подвиги сухопутных и морских разбойников. По его словам, каждая порядочная разбойничья шайка непременно имела свою собственную формулу присяги.
Некоторым из нас пришло на ум, что было бы недурно вырезать всю семью мальчика, изменившего шайке. Том признал эту идею блестящей и сделал тут же карандашом соответствующее добавление в присяжном листе. Тогда Бен Роджерс заметил:
— Ну, а вот, например, Гекк Финн, у которого нет семьи! Как же мы применили бы к нему этот пункт?
— Да ведь у него же есть отец, — возразил Том Соуэр.
— Положим, что так, но его отца и с собаками теперь не разыщешь. Прежде, бывало, он пьяный валялся со свиньями в кожемятне, но вот уже около года, как о нем нет ни слуха, ни духа.
По этому спорному вопросу возгорелись жаркие прения. Меня хотели было выключить из числа кандидатов в разбойники, ссылаясь на отсутствие семьи, или вообще человека, которого в случае моей измены, можно было бы зарезать, вследствие чего я оказывался будто бы в более выгодном отношении, чем остальные члены шайки. Никто не мог придумать выхода из этой дилеммы, все мы находились в недоумении и молчали. Я готов был уже расплакаться, как вдруг у меня блеснула счастливая мысль: Я предложил за себя в поручительницы мисс Ватсон.
— Если я вздумаю изменить, ее можно ведь будет зарезать!
Все тотчас же радостно воскликнули:
— Понятное дело, можно! Все значит теперь в порядке! Гекк может поступить в шайку!
Каждый из нас уколол палец булавкой, чтобы добыть для подписи кровь, а я по неграмотности поставил на присяжном листе крест.
— Ну-с, чем же будет промышлять наша шайка? — спросил Бен Роджерс.
— Единственно лишь разбоем и убийством, — отвечал Том Соуэр.
— Что же мы будем разбивать? Дома, скотные дворы или…
— Нам неприлично заниматься такими делами! Это было бы
