ливаго цыплячьяго влеченія къ своему насѣсту. Дѣлу о возмущеніи не было придано хода на этотъ разъ.
По мѣрѣ того, какъ густѣла ночь, Гекомъ овладѣвала дремота, наконецъ, онъ захрапѣлъ, и Джо скоро послѣдовалъ его примѣру. Томъ лежалъ неподвижно нѣсколько времени, опершись на локоть и наблюдая за ними обоими. Потомъ онъ приподнялся осторожно на колѣни и сталъ шарить въ травѣ при мерцающемъ свѣтѣ догоравшаго костра. Найдя нѣсколько полуцилиндрическихъ кусковъ бѣлой коры отъ смоковницы, онъ выбралъ изъ нихъ два, показавшіеся ему годными, послѣ чего присѣлъ къ огню и съ усиліемъ нацарапалъ на каждомъ изъ нихъ что-то своимъ сурикомъ, положилъ одинъ кусокъ коры себѣ въ карманъ, а другой въ шапку Джо, которую отодвинулъ отъ него подальше. Туда же опустилъ онъ нѣсколько драгоцѣнныхъ для школяра предметовъ: кусочекъ мѣла, резиновый мячикъ, три крючка на удочку и камешекъ, изъ тѣхъ, которые слывутъ за «неподдѣльный» хрусталь. Послѣ всего этого онъ прокрался на ципочкахъ черезъ чащу, остерагаясь до тѣхъ поръ, пока не сталъ увѣренъ, что его не могутъ услышать, и тутъ уже пустился во всю прыть по направленію къ песчаной косѣ.
Черезъ нѣсколько минутъ Томъ шелъ уже по мелководью, въ бродъ, къ иллинойскому берегу, и добрался до полпути, прежде чѣмъ вода достигла ему до пояса; но тутъ теченіе уже не позволяло идти, и онъ пустился смѣло вплавь на остальные сто ярдовъ. Онъ взялъ на перекосъ струи; однако, его все относило скорѣе, чѣмъ онъ разсчитывалъ. Наконецъ, онъ все же добрался до берега и поплылъ уже вдоль его, пока не нашелъ мѣста низменнѣе, чтобы выйти. Онъ ощупалъ себѣ карманъ, удостовѣрился, что кусокъ коры цѣлъ, и пустился берегомъ черезъ лѣсокъ. Съ платья его такъ и струилась вода. Незадолго до десяти часовъ онъ вышелъ на открытое мѣсто, прямо противъ поселка, и увидѣлъ паромъ, стоявшій въ тѣни деревьевъ, у высокаго берега. Все было тихо подъ мерцающимъ небосклономъ. Томъ спустился ползкомъ съ обрыва, присматриваясь внимательно, юркнулъ въ воду, проплылъ три-четыре сажени и влѣзъ въ яликъ, который привязывался на случай къ кормѣ парома. Забившись тутъ подъ скамейку, Томъ сталъ ждать съ замирающимъ сердцемъ. Но скоро звякнулъ надтреснутый колокольчикъ и раздалась команда: «Отпускай!»
Черезъ минуту еще носъ ялика уже приподняло за кормою парома, и переправа началась. Томъ радовался своей удачѣ, потому
