потому что считалъ локоны чѣмъ-то бабьимъ, и его собственная кудрявость приводила его въ отчаяніе). Потомъ Мэри вынула его платье, которое надѣвалось ему только по воскресеньямъ въ теченіе двухъ лѣтъ, — оно называлось просто «его другой костюмъ», что даетъ намъ понятіе о всемъ объемѣ его гардероба. Когда онъ одѣлся, она «привела его въ порядокъ»: застегнула его чистенькую блузу до самаго подбородка, отвернула широкій воротникъ его рубашки ему на плечи, почистила все на немъ и увѣнчала его шляпой изъ пестрой соломы. Томъ казался теперь несравненно изящнѣе, но тоже и угнетеннѣе; да и былъ онъ дѣйствительно угнетенъ, потому что вся эта одежда стѣсняла его, а опрятность ея просто его раздражала. Онъ надѣялся, что Мэри забудетъ о башмакахъ, но надежда оказалась тщетною: Мэри смазала ихъ саломъ, по обыкновенію, и подала ему. Онъ вышелъ изъ себя и сказалъ, что его всегда заставляютъ дѣлать то, что ему противно. Но Мэри проговорила убѣдительно:
— Ну, Томъ, будь умницей!
Онъ обулся, огрызаясь. Мэри собралась мигомъ, и всѣ трое дѣтей пошли въ воскресную школу, — мѣсто, ненавидимое Томомъ отъ всей души; а Сидъ и Мэри очень любили ее.
Занятія въ воскресной школѣ продолжались съ девяти до половины одиннадцатаго; затѣмъ слѣдовала церковная служба. Мэри и Сидъ оставались добровольно на проповѣдь; Томъ оставался тоже, но по причинамъ, независящимъ отъ него. Церковныя, необитыя ничѣмъ, скамьи съ высокими спинками могли вмѣщать до трехсотъ человѣкъ; самый храмъ былъ маленькое, простое зданьеце съ какою-то клѣтушкою надъ нимъ вмѣсто колокольни. При входѣ Томъ отсталъ на шагъ и спросилъ у одного товарища, одѣтаго по праздничному:
— Слушай, Билль, есть у тебя желтый билетикъ?
— Есть.
— За сколько отдашь?
— А что ты даешь?
— Кусокъ лакрицы и крючекъ на удочку.
— Покажи-ка.
Томъ показалъ. Товаръ былъ хорошъ и перешелъ изъ рукъ въ руки. Послѣ того Томъ обмѣнялъ пару бѣлыхъ «сплавокъ» на три красныхъ билетика, и отдалъ еще разную мелочь за пару синихъ. Онъ обобралъ такимъ образомъ многихъ подошедшихъ еще мальчиковъ, покупая билетики всякихъ цвѣтовъ въ продолженіи десяти или пятнадцати минутъ, послѣ чего вошелъ въ церковь съ цѣлою толпой чисто одѣтыхъ мальчиковъ и дѣвочекъ, добрался до своего мѣста и завелъ ссору съ первымъ попав-
