а потомъ, совершенно внезапно, оно у насъ и исчезло! Джимъ пошатнулся и чуть было не упалъ. Опомнясь немного, онъ проговорилъ, задыхаясь, какъ рыба:
— Масса Томъ, это тѣнь, вотъ оно что, и я надѣюсь, что Господь не допуститъ, чтобы мы увидали ее еще разъ! Здѣсь было когда-нибудь озеро, но что-нибудь съ нимъ приключилось, и оно сгибло, а мы видимъ теперь его тѣнь. И видѣли уже дважды, это доказательство. Въ степи этой водятся привидѣнія… водятся, это ясно. О, масса Томъ, уберемся мы отсюда! Мнѣ лучше умереть, чѣмъ провести еще одну ночь здѣсь съ тѣнью этого озера, которая можетъ придти выть тутъ около насъ, а мы будемъ спать, не подозрѣвая опасности, въ которой находимся!
— Тѣнь, гусь ты такой! Это просто дѣйствіе зноя, воздуха и жажды на наше воображеніе. Если бы я… Давай-ка сюда зрительную трубку!
Онъ схватилъ ее и сталъ смотрѣть вправо.
— Летитъ стая птицъ, — сказалъ онъ. — Онѣ направляются къ западу, на перекосъ нашего курса, и съ какой-нибудь цѣлью: за питьемъ или пищей, или за тѣмъ и за другимъ вмѣстѣ. Поворачивай на правый бортъ!.. Держи руль!.. Спустись!.. Такъ… легче… умѣрь ходъ.
Мы уменьшили скорость, чтобы не перегнать птицъ, и слѣдовали за ними, держась въ четверти мили отъ нихъ позади; такъ прошло полтора часа, но когда мы снова были готовы придти въ отчаяніе, потому что жажда мучила насъ въ невыразимой степени, Томъ произнесъ:
— Возьмите подзорную трубу, кто-нибудь изъ васъ… и посмотрите, что тамъ вдали, впереди птицъ.
Джимъ взглянулъ первый и повалился назадъ, на свой ларь, совсѣмъ внѣ себя. Онъ чуть не рыдалъ, восклицая:
— Оно опять тамъ, масса Томъ, и теперь я знаю, что смерть моя приходитъ, потому что, если кто увидитъ три раза привидѣніе, тому конецъ. Зачѣмъ я только сунулся въ этотъ шаръ, понесло же меня!
Онъ не хотѣлъ смотрѣть болѣе, а то, что онъ говорилъ, пугало и меня, потому что я зналъ, что это истинная правда, то есть насчетъ привидѣній; и я тоже ни за что не хотѣлъ смотрѣть. Мы оба просили Тома повернуть назадъ и летѣть какою-нибудь другою дорогой, но онъ не согласился и обозвалъ насъ невѣжественными, суевѣрными трещотками. Ну, думалъ я, придется ему когда-нибудь, на-дняхъ, расплатиться за свою дерзость передъ привидѣніями. Они потерпятъ до извѣстнаго времени, можетъ быть, но не будутъ вѣчно терпѣть: кто разумѣетъ что-нибудь насчетъ привидѣній,
