было довольно разумно и удовлетворяло меня, что я и высказалъ. Томъ былъ доволенъ этимъ и развеселился.
— Все, значитъ, улажено, — сказалъ онъ, — и стараго поминать не будемъ. Я не знаю навѣрное, что такое небосклонъ, но мы заставимъ таки его позвучать, когда прибудемъ въ Лондонъ: не забудь этого.
Онъ растолковалъ мнѣ тоже, что «аэронавтъ» — это такой человѣкъ, который летаетъ на воздушныхъ шарахъ, и что гораздо лестнѣе прозываться «Томъ Соуеръ — аэронавтъ», чѣмъ «Томъ Соуеръ — путешественникъ», и что о немъ станутъ знать въ цѣломъ мірѣ, если мы доведемъ дѣло до конца, — словомъ, онъ гроша не далъ бы теперь за то, чтобы быть путешественникомъ.
Послѣ полудня, мы приготовили все для спуска на землю, были очень довольны, гордились тоже не мало и все смотрѣли въ подзорныя трубки, какъ Колумбъ, открывавшій Америку. Но мы не видѣли ничего, кромѣ океана. Прошелъ вечеръ и солнце закатилось, а земли все еще нѣтъ, какъ нѣтъ! Мы рѣшительно не понимали, что это могло значить, но не теряли надежды на успѣхъ и все держали къ востоку, только поднялись выше, чтобы не задѣть какъ-нибудь за колокольни или горы въ темнотѣ.
Мнѣ надо было стоять на вахтѣ до полуночи; затѣмъ была очередь Джима, но Томъ находился тутъ же, потому что, какъ онъ говорилъ, капитаны на судахъ поступаютъ всегда такъ, подходя къ берегу; тутъ уже имъ не до правильной смѣны.
Лишь только забрезжило, Джимъ вскрикнулъ; мы вскочили, выглянули: подъ нами была земля, въ этомъ не было сомнѣнія! Земля кругомъ, насколько могъ видѣть глазъ, и совсѣмъ ровная, и желтая. Мы и не знали, сколько времени мы надъ нею летимъ. Тутъ не было ни деревьевъ, ни холмовъ, ни скалъ, ни городовъ, и Томъ съ Джимомъ принимали ее за море. Именно за море при мертвомъ штилѣ, но во всякомъ случаѣ, если бы даже это было дѣйствительно море и при томъ бурное, то и тогда оно казалось бы совершенно гладкимъ съ той высоты, на которой мы находились, и среди ночной темноты.
Мы всѣ были въ крайнемъ волненіи, схватились за подзорныя трубки и принялись розыскивать Лондонъ; — но не было видно и порошинки отъ него, или хотя отъ какого-нибудь населеннаго мѣста. Не было тоже нигдѣ никакого признака рѣки ила озера. Томъ былъ сбитъ съ толку совсѣмъ. Онъ говорилъ, что онъ представлялъ себѣ Англію совершенно иначе; думалъ, что она походитъ на Америку; такое у него сложилось понятіе. Но теперь, прежде всего, надо было позавтракать, а потомъ спуститься, и разспросить о ближайшей дорогѣ къ Лондону. Мы поѣли наскоро,
