— Я куплю себѣ новый барабанъ и настоящую саблю. Потомъ еще красный галстухъ, щенка бульдога и женюсь.
— Женишься!
— Женюсь.
— Томъ, ты… ты не въ своемъ умѣ!
— Подожди и увидишь.
— Томъ, да это самое безумное, что ты можешь сдѣлать, Томъ! Посмотрѣлъ бы на моего отца и мать. Драка! Ничего, бывало, кромѣ какъ вѣчная драка. Я помню это очень хорошо!
— Это еще ничего не доказываетъ. Дѣвушка, на которой я женюсь, драться не будетъ.
— Вѣрь, Томъ, что всѣ онѣ одинаковы. Каждая готова человѣка заѣсть. Поразмысли объ этомъ хорошенько. Я тебѣ добра желаю. Какъ звать дѣвчонку-то?
— Она вовсе не дѣвчонка. Она дѣвица.
— Это все едино; одни говорятъ: «дѣвчонка», другіе: «дѣвица». Но все же зовутъ ее какъ-нибудь? Скажи, Томъ.
— Я скажу тебѣ, только послѣ; не теперь.
— Ну, ладно, пусть такъ. Только, если ты женишься, я буду уже совсѣмъ одинокъ, больше прежняго!
— Нѣтъ, Гекъ, ты будешь жить у меня. А теперь не думай объ этомъ и давай рыть.
Они трудились и потѣли цѣлые полчаса. Ничего не показывалось. Поработали еще полчаса. Никакого результата.
— Да что они всегда такъ глубоко зарываютъ? — спросилъ Гекъ.
— Иной разъ… не всегда. Вообще, нѣтъ. Я думаю только, что мы попали не на то мѣсто.
Они перешли далѣе и начали рыть опять. Работа шла не скоро, однако, все же подвигалась впередъ; оба молчали нѣсколько времени, потомъ Гекъ оперся о свой заступъ, отеръ рукавомъ капли пота, выступившія у него на лбу, и спросилъ:
— А когда мы тутъ выкопаемъ кладъ, гдѣ будемъ искать потомъ?
— Я думаю, что лучше всего подъ тѣмъ старымъ деревомъ, которое на Кардифскомъ холмѣ, за домомъ вдовы.
— Мѣсто хорошее, не спорю, а только не отняла бы она у насъ эту находку, Томъ? Вѣдь земля-то ея.
— Не отняла бы! Пусть попробуетъ. Кладъ всегда принадлежитъ тому, кто его нашелъ. На чьей землѣ, это все равно.
Завѣреніе было утѣшительно. Они снова принялись рыть, но Гекъ замѣтилъ черезъ нѣсколько времени:
— А что, какъ мы опять не тамъ роемъ? Какъ ты полагаешь?
