большого размѣра, очень тяжелыхъ, съ рѣзьбою грубой работы, на этомъ и оканчивалась вся меблировка. Здѣсь не было, наконецъ, такихъ необходимыхъ вещей, какъ мыло, спички, зеркала; правда, у нихъ существовали металлическія зеркала, но смотрѣться въ нихъ было все равно, что въ воду. Затѣмъ полное отсутствіе картинъ, гравюръ, литографій. Не было ни звонковъ, ни слуховой трубы, чтобы я могъ позвать кого-либо изъ своихъ слугъ, которыхъ у меня было очень много. Всякій разъ я долженъ былъ идти самъ и позвать, въ комъ имѣль надобность. Тутъ но было ни газу, ни подсвѣчниковъ; бронзовый тигель, наполненный до половины масломъ, въ которомъ плавала тлѣющая ветошка, и было то, что здѣсь называлось освѣщеніемъ. Нѣсколько такихъ тигелей висѣло по сгѣнамъ и видоизмѣняло темноту, именно смягчало ее настолько, что можно было бы различать предметы. Если случалось, когда- нибудь, выходить изъ дому вечеромъ, то васъ сопровождали слуги съ факелами. Тутъ не было ни книгъ, ни перьевъ, ни чернилъ, не было стеколъ въ отверстіяхъ, которыя тутъ почему-то назывались окнами; стекло — вещь крайне незначительная, но разъ его нѣтъ, то чувствуется большое неудобство. Но что самое худшее было для меня, такъ это то, что здѣсь не было ни чая, ни сахара, ни табаку. Я считалъ себя вторымъ Робинзономъ Крузо, заброшеннымъ на необитаемый островъ, лишеннымъ всякаго общества, вмѣсто котораго меня окружало большее или меньшее число ручныхъ животныхъ; для того, чтобы сдѣлать себѣ жизнь немного сносною, мнѣ приходилось поступать такъ же, какъ и Робинзону: изобрѣтать, придумывать средства, создавать, реорганизировать вещи, работать и головою и руками.
Сначала меня смущало то вниманіе, которое оказывалъ мнѣ народъ. Вѣроятно, вся нація горѣла страстнымъ желаніемъ хотя только взглянуть на меня. Солнечное затмѣніе навело паническій страхъ на всю Британію; эти невѣжественные люди полагали, что наступилъ конецъ міра. Затѣмъ распространился слухъ, что виновникомъ такого ужаснаго событія былъ одинъ чужеземецъ, могущественнѣйшій магъ при дворѣ короля Артура; онъ задулъ солнце, какъ задуваютъ свѣчку, именно въ то время, когда этого мага хотѣли сжечь, но когда его помиловали, то онъ разсѣялъ чары и сдѣлался почетнымъ человѣкомъ въ государствѣ, такъ какъ онъ своимъ могуществомъ спасъ земной шаръ отъ разрушенія, а его обитателей отъ голодной смерти. Такъ какъ всѣ вѣрили этимъ сказкамъ, и даже никто не осмѣливался въ нихъ сомнѣваться, то, конечно, въ цѣлой Британіи не нашлось ни одного человѣка, который не прошелъ бы пятидесяти миль пѣшкомъ, лишь бы только взглянуть на меня. Обо мнѣ одномъ только и говорили;
