тельства. Непріятель все стягивалъ войска; по всѣмъ дорогамъ и тропинкамъ Англіи ѣхали рыцари. Все дворянство, какъ высшее, такъ и мелкое, все среднее сословіе было противъ насъ, но мы этого ожидали. Мы желали до такой степени возбудить народъ, чтобы онъ не требовалъ ничего иного, кромѣ республики.
Ахъ, какой я былъ глупецъ! Недѣлю спустя я убѣдился въ томъ неутѣшительномъ фактѣ, что народъ забавлялся новизною республики только два три дня, а тамъ все было кончено.
Да, теперь провозгласили «смерть республикѣ» вездѣ, а не какіе-нибудь нѣсколько голосовъ. Вся Англія шла противъ насъ. Да, это было гораздо болѣе, чѣмъ я предполагалъ.
Я сталъ присматриваться и къ моимъ юношамъ, къ ихъ лицамъ, ихъ походкѣ, къ ихъ манерѣ держать себя; все это имѣло свой особый языкъ — быть можетъ, и не замѣтный для посторонняго взгляда, но имѣвшій для меня большое значеніе, въ особенности въ такое время, когда приходится хранить все въ тайнѣ. Ведь противъ насъ идетъ вся Англія! Вся Англія! И какъ часто они повторяли это вслухъ, а еще чаще, думали объ этомъ.
Я зналъ, что скоро настанетъ время, когда насъ будутъ такъ тѣснить, что, пожалуй, у насъ не достанетъ и силъ для борьбы и вотъ къ этому-то времени мнѣ и необходимо приготовить такой отвѣтъ, который могъ бы ихъ успокоить.
Я былъ совершенно правъ. Наступило время; они заговорили. Бѣдные юноши, жаль было на нихъ смотрѣть, стали такъ блѣдны, такъ взволнованы, такъ встревожены; выборный изъ ихъ среды депутатъ сначала не рѣшался говорить; казалось, онъ не могъ собрать ни мысли, ни подобрать подходящихъ словъ; наконецъ, онъ нѣсколько оправился и сталъ говорить на самомъ чистомъ англійскомъ языкѣ, какому его учили въ моей школѣ:
— Мы старались забыть, что мы англичане; мы хотѣли побѣдить разсудкомъ наши чувства, поставить долгъ выше привязанности; нашъ умъ одобряетъ это, но наши сердца возстаютъ противъ этого! Если бы противъ насъ шло только одно высшее дворянство, или одно мелкое дворянство, или только двадцать пять тысячъ рыцарей, оставшихся въ живыхъ отъ тридцати тысячъ, сражавшихся въ послѣдней войнѣ, то мы были бы тогда иного мнѣнія и насъ ничто не могло бы поколебать; каждый изъ насъ, пятидесяти двухъ юношей, стоящихъ передъ тобою, сказалъ бы: «Они сами выбрали себѣ такую долю и это ихъ дѣло»! Но теперь обстоятельства измѣнились! Вся Англія идетъ противъ насъ! О, сэръ! Сообрази все это, поразмысли? Этотъ народъ — нашъ народъ; мы кость отъ костей его, плоть отъ плоти его; мы любимъ его и не требуй отъ насъ погибели нашего народа!
