вожденіи стражи. Я въ это время кашлянулъ и рабъ бросилъ на меня удивленный взглядъ, который, казалось, проникъ мнѣ до мозга костей. Я подумалъ, что, вѣроятно, ему показалось, будто онъ слышалъ когда-то такой кашель. Я тотчасъ же вошелъ въ лавку и сталъ прицѣниваться къ вещамъ, а самъ между тѣмъ наблюдалъ угломъ глаза за тѣмъ, что делалось внѣ лавки. Рабъ и сторожъ остановились, разговаривая между собою и заглядывая въ дверь лавки. Я намѣревался выйти изъ лавки заднимъ ходомъ, если только тамъ былъ таковой; я попросилъ продавщицу, нельзя-ли пройти посмотрѣть, нѣтъ-ли тамъ убѣжавшаго раба, который, вѣроятно, гдѣ-нибудь спрятался; къ этому я прибавилъ, что я переодѣтое оффиціальное лицо и что мой помощникъ стоитъ тамъ, у двери, вместе съ однимъ изъ убійцъ; не будетъ-ли она такъ добра отправиться къ нѣму и сказать, чтобы онъ не ждалъ, а направился бы до конца по задней аллеѣ и былъ бы на готовѣ схватить преступника, когда я его позову.
Продавщицѣ было любопытно видѣть одного изъ убійцъ и она отправилась исполнить мою просьбу. Я же проскользнулъ къ заднѣму ходу, оторвалъ дверь, затѣмъ заперъ ее на ключъ, который и положилъ къ себѣ въ карманъ и очень радовался, что мнѣ удалось ускользнуть.
Но тутъ я опять испортилъ все, сдѣлавъ одну ошибку, въ сущности, не одну, а двѣ. Тутъ было нѣсколько дорогъ, по которымъ бы я могъ направиться и скрыться изъ виду, но мнѣ захотелось выбрать наиболѣе живописную; это большой недостатокъ моего характера. Конечно, преслѣдовавшій меня сторожъ долженъ былъ бы идти по моимъ слѣдамъ и онъ дошелъ бы до дубовой двери, запертой на ключъ, пока ее выломали бы, я успѣлъ бы скрыться; тутъ я занялся бы переодѣваньемъ и переходилъ бы изъ лавки въ лавку и, наконецъ, появился бы на улицахъ Лондона въ такомъ костюмѣ, что ко мнѣ не рѣшились бы подступиться. Но вмѣсто того, чтобы сдѣлать самую естественную вещь — идти по моимъ следамъ — стражъ буквально не исполнилъ мои инструкціи, переданныя ему продавщицею. Лишь только я вышелъ на улицу, вполнѣ довольный, что мнѣ удалось обмануть этого простофилю, какъ стражъ вмѣстѣ съ рабомъ завернули за уголъ, и я очутился съ ними лицомъ къ лицу.
Я пришелъ въ сильное негодованіе и сталъ разсказывать, что вернулся недавно изъ далекаго путешествія и разныя подобныя вещи, думая этимъ обмануть раба, но последній хорошо зналъ меня. Тогда я сталъ упрекать его въ измѣнѣ. Но это скорѣе удивило его, чѣмъ разсердило. Онъ широко раскрылъ глаза и сказалъ:
— Къ чему мнѣ было выпускать тебя изъ рук, чтобы ты из-
