— Но мнѣ было бы въ сорокъ разъ легче и я въ тысячу разъ болѣе разсказалъ бы подробностей, если бы это было не черезъ три для, а черезъ пятьсотъ лѣтъ.
— Какъ это все удивительно!
— Да; для умнаго эксперта много лучше предсказать то, что будетъ черезъ пятьсотъ лѣтъ, чѣмъ то, что случится черезъ пятьсотъ секундъ.
— И вотъ странная вещь; въ пятьсотъ разъ легче предсказать послѣднее, чѣмъ первое, но для невдохновеннаго человѣка это кажется крайне непонятнымъ. По истинѣ сказать, законъ прорицательства противорѣчитъ вѣроятности, дѣлая какимъ-то страннымъ образомъ трудное легкимъ и легкое труднымъ.
У короля была умная голова; даже надѣтая на нея шапка поселянина не придавала лицу глуповатаго выраженія, всякій узналъ бы въ ней голову короля, лишь только онъ заставлялъ работать свой умъ.
Но теперь мнѣ предстояла очень трудная работа. Король жаждалъ знать, что произойдетъ въ теченіе слѣдующихъ тринадцати столѣтій, точно онъ собирался жить такъ долго. Я много дѣлалъ дурного въ свое время, но теперь то, что я выдавалъ себя за прорицателя, было самое худшее изъ всѣхъ моихъ дѣлъ. Но все же это имѣло и свою хорошую сторону. Прорицателямъ не требуется имѣть слишкомъ много ума; хорошо его имѣть для потребностей обыденной жизни; но онъ совершенно непригоденъ для профессіональнаго труда. Это самая покойная профессія. Когда на васъ находитъ духъ прорицательства, вы просто можете оставить въ покоѣ вашъ умъ, положить его въ какое-нибудь прохладное мѣсто на отдыхъ, а только дать волю вашему языку, оставить его работать одного и результатомъ этого явится прорицательство.
Каждый день намъ попадался кто-либо изъ странствующихъ рыцарей и видъ ихъ производилъ сильное впечатлѣніе на короля. Онъ могъ бы забыться и сказать кому-нибудь изъ нихъ что-либо такое, что могло возбудить въ нихъ подозреніе, и потому я всегда во время уводилъ его съ дороги. Иногда онъ останавливался и смотрѣлъ во всѣ глаза, въ которыхъ выражалась гордость; его ноздри расширялись, какъ ноздри полковой лошади; я зналъ, что у него было полное желаніе сразиться съ этими рыцарями. Около полудня, на третій день нашего путешествія, я остановился на дорогѣ, желая принять нѣкоторыя мѣры предосторожности, которыя мнѣ были внушены ударомъ бича, доставшимся на мою долю два дня тому назадъ; такія мѣры предосторожности слѣдовало принять относительно динамитной бомбы, находящейся у меня въ мѣшкѣ; я и вспомнилъ о ней въ виду слѣдующаго обстоятельства: я шелъ,
