ченіе то обстоятельство, что дѣвочка остановилась и пристально смотрѣла на меня, вмѣсто того, чтобы смотрѣть на моего спутника. Она смотрѣла на меня, какъ на какое-то зрѣлище и въ этомъ отношеніи совершенно пренебрегала своими собственными достоинствами, это была вторая, поразившая меня, вещь, наконецъ, такое великодушіе въ такомъ юномъ возрастѣ также не мало изумило меня и дало пищу моимъ мыслямъ. Я шагалъ впередъ, какъ въ просоньѣ.
По мѣрѣ того, какъ мы приближались къ городу, стали проявляться и признаки жизни. Намъ попадались нищенскія хижины съ соломенными крышами, а за ними небольшія поля и садовыя куртины болѣе или менѣе воздѣланныя. Тутъ были и люди; мужчины съ загорѣлыми лицами, съ длинными курчавыми волосами, падавшими имъ на лицо, вслѣдствіе чего эти люди походили на животныхъ. Какъ мужчины, такъ и женщины были въ грубой холщевой одеждѣ, доходившей ниже колѣнъ; нѣкоторые изъ мужчинъ и жешцинъ носили жолѣзныя ожерелья. Дѣвочки и мальчики все бѣгали нагими и на нихъ никто не обращалъ вниманія. Всѣ эти люди останавливались и смотрѣли на меня, говорили обо мнѣ, бѣжали въ свои хижины и сообщали членамъ своей семьи о моемъ появленіи, чтобы и тѣ могли посмотрѣть на меня; но, казалось, никто не обращалъ особаго вниманія на моего спутника, ему только униженно кланялись, а онъ даже и не отвѣчалъ па ихъ поклоны.
Въ городѣ было нѣсколько каменныхъ домовъ безъ оконъ; эти зданія гордо возвышались между хижинами съ соломенными крышами; улицы скорѣе представляли аллеи съ тѣнистыми сводами и не были вымощены; масса собакъ и нагихъ ребятишекъ грѣлись и играли на солнцѣ, шумѣли, нарушая общую тишину; тамъ и сямъ бродили свиньи, рылись съ удовольствіемъ повсюду, а одна изъ нихъ рылась въ дымящемся навозѣ, а потомъ помѣстилась посерединѣ кучи и стала кормить своихъ поросятъ. Но вотъ издали послышались звуки военной музыки; они все болѣе и болѣе приближаются, а вота ужѣ видна и вся кавалькада; всадники всѣ были въ шлемахъ съ развѣвающимися перьями, съ блестящимъ вооруженіемъ, съ развернутыми знаменами, въ богатой одеждѣ; лошади въ дорогихъ сѣдельныхъ уборахъ; вся эта кавалькада проѣхала мимо роющихся свиней, нагихъ ребятишекъ, развеселившихся собакъ и бѣдныхъ хижинъ, составляя со всѣмъ этимъ поразительный контрастъ. Мы отправились слѣдомъ за этой блестящей кавалькадой, по одной извилистой аллеѣ, затѣмъ по другой, и все мы поднимались вверхъ, пока, наконецъ, пе достигли открытой для вѣтровъ вершины, на которой стоялъ громадный замокъ. За-
