— Я испробовалъ все, что только смертный могъ сдѣлать для уничтоженія чаръ, оковывающихъ эти воды. Но пришлось потерпѣть неудачу; то, чего я опасался, оказалось совершенно вѣрнымъ: причина такой неудачи заключается въ томъ, что самый могущественный духъ, извѣстный восточнымъ мудрецамъ — имя котораго никто не можетъ произнести и остаться въ живыхъ — навелъ чары на этотъ колодезь. Смертный не можетъ уничтожить этихъ чаръ и даже не найдется никого, кто могъ бы узнать тайну этихъ чаръ; безъ знанія этой тайны ничего нельзя сдѣлать. Итакъ, друзья мои, здѣсь никогда больше не появится вода. Я сдѣлалъ все, что только въ силѣ человѣка. Позвольте мнѣ удалиться.
— Ты слышалъ, что онъ говорилъ, сынъ мой. Правда-ли это? — спросилъ патеръ.
— Отчасти, да!
— Такъ не все, не все, сынъ мой! Но что именно правда?
— Правда то, что духъ съ русскимъ именемъ навелъ чары на этотъ колодезь.
— Боже сохрани! Въ такомъ случаѣ мы совершенно раззорены?
— Очень возможно.
— Но не навѣрно? Бы говорите, что это не навѣрно?
— Да, это такъ.
— Поэтому вы полагаете, что если онъ говоритъ, будто никто не можетъ уничтожить этихъ чаръ, то это…
— Да; то, что онъ говоритъ, не безусловно вѣрно. Тутъ есть условія, при которыхъ усилія уничтожить эти чары могутъ имѣть нѣкоторые шансы на успѣхъ, хотя и крайне сомнительные.
— Условія?..
— О, эти условія вовсе не трудны. Вотъ они: мнѣ необходимо имѣть въ своемъ полномъ распоряженіи колодезь и окружающія его окрестности на полумили разстоянія, начиная отъ сегодняшняго дня послѣ захожденія солнца до тѣхъ поръ, пока я не окончу заклятія, и не пускать никого ходить по этому мѣсту безъ моего дозволенія.
— И это все?
— Да.
— И вы не боитесь произвести опытъ?
— О, нисколько! Одно можетъ не удастся, тогда другое будетъ имѣть успѣхъ. Итакъ, вы согласны на мои условія?
— На эти и на всѣ другія, какія вы пожелаете. Я отдамъ по этому поводу приказанія.
— Подождите, — сказалъ Мерлэнъ съ дьявольскою усмѣшкою. — Вы слышала, что тотъ, кто вздумаетъ уничтожить эти чары, долженъ знать имя этого духа?
