волшебство моего изобрѣтенія, которое называю телефономъ и секретъ котораго онъ не угадаетъ и во сто лѣтъ. Неужели вы хотите, чтобы онъ затормозилъ мнѣ дѣло на цѣлый мѣсяцъ? Неужели вы будете рисковать затянуть время на цѣлый мѣсяцъ при такомъ положеніи дѣлъ?
— Цѣлый мѣсяцъ! Ахъ, одна мысль объ этомъ приводитъ меня въ ужасъ. Это твое послѣднее рѣшеніе, сынъ мой? Мое сердце обливается кровью отъ отчаянія. Оставь меня, я хочу нѣсколько успокоиться, такъ какъ въ теченіе десяти дней не зналъ отдыха; бѣдная плоть не въ состояніи выносить такого труда и требуетъ успокоенія.
Въ сущности это было самое лучшее, что только можно было придумать, именно изъ вѣжливости уступить пока Мерлэну; онъ не въ состояніи извлечь воды, потому что былъ магомъ своего времени; правда, онъ производилъ нѣкоторыя чары, которыя и дали ему извѣстную репутацію, но онъ совершалъ ихъ въ полномъ уединеніи, когда тутъ никого не было; въ тоже время онъ рѣшительно ничего не могъ сдѣлать, когда его осаждала цѣлая толпа, ожидающая чуда; толпа для мага тѣхъ дней была такъ же неудобна, какъ толпа для спирита нашихъ дней; всегда найдется въ этой толпѣ какой-нибудь скептикъ, который въ самую критическую минуту испортитъ все дѣло. Мнѣ, конечно, не было никакого разсчета удалять Мерлэна отъ его дѣла, пока я самъ не буду въ состояніи за него приняться. А я не могъ начать работы, пока не получу изъ Камелота все необходимое; необходимо было подождать три или четыре дня.
Мое присутствіе обнадежило мѣстныхъ поселенцевъ и нѣсколько ободрило ихъ; вечеромъ они сѣли за скудную трапезу; это было въ первый разъ въ теченіе десяти дней. Лишь только ихъ желудки были достаточно наполнены, какъ они воспрянули духомъ; они выпили меду и это ихъ развеселило. Впрочемъ, въ эту ночь всѣ были навеселѣ; вся община, казалось, и не думала ложиться спать; мы сидѣли за столомъ и у насъ было очень весело. Разсказывались старыя исторіи сомнительнаго свойства, которыя слушались то со слезами на глазахъ отъ смѣха, съ широко раскрытыми ртами, то раздавался громкій смѣхъ, отъ котораго тряслись ихъ жирные животы; пѣлись хоромъ пѣсни сомнительнаго содержанія.
Наконецъ я отважился и самъ разсказалъ одну исторію; она имѣла необычайный успѣхъ. Конечно, эти островитяне еще не умѣли съ перваго раза такъ хорошо понимать юмора, но, чтобы объяснить имъ это лучше, я долженъ былъ разсказать свою исторію нѣсколько разъ; когда я сталъ ее разсказывать въ пятый разъ, подъ ними затрещали сидѣнья; когда я разсказалъ въ восьмой разъ, то думалъ, что они разсыплются, какъ крошки; въ двѣнад-
