управляющими; у меня было нѣсколько тысячъ человѣкъ подчиненныхъ.
Человѣкъ, занимающій такое положеніе, конечно, долженъ много бороться, очень много, — объ этомъ нечего и говорить. И мнѣ пришлось бороться. Наконецъ, досталось и на мою долю порядочно. Это произошло во время недоразумѣній, возникшихъ съ ломовиками, вождемъ которыхъ былъ одинъ парень, прозванный нами Геркулесомъ. Онъ угостилъ меня такимъ ударомъ по головѣ, что мнѣ казалось, будто у меня раздробился черепъ; потомъ посыпались изъ глазъ искры, а затѣмъ все потемнѣло; я ничего не чувствовалъ, ничего не сознавалъ, по крайней мѣрѣ, нѣсколько минутъ.
Когда я очнулся, то сидѣлъ на зеленой мягкой травѣ, подъ тѣнистымъ дубомъ; передо мною разстилался чудный ландшафтъ, которымъ я могъ любоваться вполнѣ; впрочемъ, не совсѣмъ вполнѣ, такъ какъ передо мною былъ гордо сидѣвшій па своемъ конѣ всадникъ, точно вырѣзанный изъ книги съ картинками. Онъ былъ положительно закованъ въ желѣзную броню съ головы до ногъ; у него былъ шлемъ на головѣ, затѣмъ щитъ, мечъ и громадная пика; попона его лошади изъ красной и зеленой шелковой матеріи спускалась почти до самой земли и была украшена гербами; у сѣдла былъ привѣшенъ стальной рожокъ.
— Прекрасный сэръ, не желаешь-ли сразиться со мною? — спросилъ всадникъ.
— Не желаю-ли чего? — не безъ удивленія спросилъ я.
— Не хочешь-ли позабавиться оружіемъ ради твоего отечества, ради какой-нибудь прекрасной лэди или ради…
— Что вы мнѣ предлагаете? — удивился я. — Отправляйтесь обратно въ вашъ циркъ, а то я донесу на васъ.
Всадникъ повернулся и отъехалъ на нѣсколько сотъ ярдовъ назадъ, затѣмъ онъ пригнулся къ шеѣ лошади, вытянулъ свою длинную пику и стремглавъ помчался ко мнѣ, такъ что я всталъ съ того мѣста, гдѣ сидѣлъ подъ деревомъ, когда онъ прискакалъ ко мнѣ.
Онъ считалъ меня своимъ плѣнникомъ и объявилъ мнѣ объ этомъ; такъ какъ всѣ преимущества были на его сторонѣ, то мнѣ и пришлось, волей-неволей, какъ-нибудь уладить дѣло. Мы пришли къ тому соглашенію, что я пойду вмѣстѣ съ нимъ, но что онъ не причинить мнѣ вреда. Итакъ, мы отправились въ путь; я шелъ подлѣ его лошади; намъ попадались поляны, опушки лѣса, ручейки, которыхъ я никогда не видалъ прежде; все это удивляло и поражало меня; мы долго шли, но не видно было и признака какого- либо цирка. Тогда я совершенно отказался отъ своего перваго предположенія, что этотъ всадникъ былъ изъ цирка, а думалъ, что онъ, вѣроятно, изъ какого-нибудь дома умалишенныхъ. Но мы
