если бы его противникъ былъ принцемъ крови, а не простымъ ремесленникомъ. Внутренно онъ немного дивился самому себѣ, такъ какъ, не смотря на свой либерализмъ, все-таки не предвидѣлъ, что ему представится случай, подобный сегодняшнему, и его коробило при мысли помѣриться силами съ неотесаннымъ мужланомъ. Въ одну минуту всѣ окна и крыши сосѣднихъ домовъ были унизаны любопытными. Присутствующіе разступились, и борьба началась. Однако, Аллэнъ не могъ постоять за себя противъ молодого англичанина. Уступая ему, какъ въ силѣ, такъ и въ ловкости, онъ то и дѣло растягивался во всю длину при дружномъ хохотѣ зрителей и, едва успѣвалъ подняться, какъ опять грузно шлепался навзничь. Наконецъ, его пришлось поднять, послѣ чего Трэси отказался отъ своего права проучить грубіяна еще разъ и драка была кончена. Друзья увели Аллэна въ довольно жалкомъ видѣ съ мѣста состязанія; лицо у него было покрыто синяками и окровавлено. Молодежь немедленно обступила Трэси съ восторженными поздравленіями, повторяя, что онъ оказалъ большую услугу цѣлому дому, такъ какъ теперь мистеръ Аллэнъ будетъ посмирнѣе и не станетъ придираться ко всѣмъ и каждому, щедро расточая направо и налѣво пинки и оскорбленія.
Послѣ того Трэси сдѣлался героемъ и пріобрѣлъ необыкновенную популярность. Пожалуй, никто еще до него не былъ такъ популяренъ въ верхнемъ этажѣ. Но если онъ тяготился непріязнью и враждебностью здѣшнихъ жильцовъ, то ихъ безцеремонное одобреніе и похвалы его геройству были ему еще тошнѣе. Трэси чувствовалъ себя скверно и даже боялся разбирать причины своего внутренняго недовольства. Онъ говорилъ себѣ, что поступилъ неприлично, затѣявъ драку на крышѣ къ вящшей потѣхѣ всего околодка, но въ сущности его грызло кое-что другое. Однажды онъ зашелъ даже черезчуръ далеко въ своемъ пессимизмѣ и написалъ у себя въ дневникѣ, что ему приходится тошнѣе, чѣмъ блудному сыну въ евангельской притчѣ. Блудный сынъ только пасъ свиней, но не былъ съ ними за панибрата. — Однако, Трэси опомнился, зачеркнулъ эти слова и сказалъ: — Всѣ люди равны. Я не хочу отрекаться отъ своихъ принциповъ. Мои сосѣди ничуть не хуже меня.
Его популярность не ограничилась однимъ верхнимъ этажемъ и перешла ниже. Всѣ были благодарны ему за урокъ, данный Аллэну, который сталъ теперь тише воды, ниже травы. Молодыя дѣвушки, жившія въ отелѣ — ихъ насчитывалось тамъ съ полдюжины — на всякія манеры выказывали свою благосклонность побѣдителю, но больше всего льнула къ юному герою общая любимица Гэтти, хозяйская дочка.
— Ахъ, какой вы всегда милый! — ворковала она. И когда онъ
