— Какіе пути?
— Ну, однимъ словомъ, находить побочныя средства на наряды и театральные костюмы. И вотъ въ одинъ прекрасный день эта актриса погорѣла, причемъ у нея погибло брилліантовъ на тридцать тысячъ фунтовъ стерлинговъ.
— Да откуда же она ихъ взяла?
— Кто знаетъ! Вѣроятно, надарили юные хлыщи да плѣшивые старикашки изъ первыхъ рядовъ креселъ. Всѣ газеты трубили о ней. Тогда она потребовала увеличенія оклада и получила его. Отлично. Потомъ у нея опять сгорѣли всѣ брилліанты и это до такой степени подняло пострадавшую въ глазахъ публики, что она попала въ разрядъ театральныхъ звѣздъ.
— Ну, сдѣлать ея знаменитой, благодаря только пожарамъ въ гостинницахъ, не велика заслуга, да и проку въ томъ не много.
— Очень ошибаешься. Не всякому везетъ такое счастье, а эта актриса просто въ сорочкѣ родилась. Гдѣ бы ни горѣла гостинница, ужь она тутъ, какъ тутъ, а если самой ей нельзя тамъ быть, то непремѣнно въ сгорѣвшемъ отелѣ очутятся ея брилліанты. Чѣмъ ты это объяснишь, какъ не особеннымъ, необыкновеннымъ счастьемъ?
— Никогда не слыхивалъ о такихъ чудесахъ. Должно быть, у нея сгорѣло нѣсколько квартъ брилліантовъ?
— Какое квартъ, скажи лучше: нѣсколько четвериковъ. Дошло до того, что ее боятся пускать въ гостинницы. Думаютъ, что она накликаетъ пожаръ. Кромѣ того, и страховыя общества смотрятъ на нее косо. Въ послѣднее время ей что-то не везло, но вчерашній пожаръ опять поправитъ ея дѣла. Вчера у нея сгорѣло драгоцѣнностей на шестьдесятъ тысячъ фунтовъ стерлинговъ.
— Она просто сумасшедшая. Будь у меня брилліантовъ на шестьдесятъ тысячъ фунтовъ стерлинговъ, я никогда не рискнулъ бы взять ихъ съ собою въ отель.
— И я тоже, но попробуй, вразуми актрису. Та, о которой идетъ рѣчь, погорала тридцать пять разъ. Но увѣряю тебя, что если бы сегодня ночью сгорѣла гостинница въ Санъ-Франциско, она непремѣнно ухитрилась бы погорѣть и тамъ, вотъ помяни мое слово. Ужасная дура! Говорятъ, у нея разсѣяны брилліанты по всѣмъ гостинницамъ въ Америкѣ.
Когда они пришли къ мѣсту пожара, несчастный старый графъ взглянулъ на выставленные трупы и поспѣшилъ отвернуться, потрясенный печальнымъ зрѣлищемъ.
— Правду говорили, Гаукинсъ, — произнесъ онъ, — самые близкіе друзья не узнали бы ни одного изъ этихъ пятерыхъ покойниковъ. Выбери ты любой трупъ; я не могу.
