Весь мой ужасъ изчезъ, ибо даже ребятамъ извѣстно это въ высшей степени добродушное лицо, не способное сдѣлать кому-нибудь что-либо дурное. Ко мнѣ сразу вернулось мое обычное веселое настроеніе, а газъ опять замигалъ широкимъ, спокойнымъ пламенемъ, какъ бы симпатизируя моему расположенію духа. Ни одинъ изгнанникъ не радовался такъ чьему-либо посѣщенію, какъ обрадовался я возможности видѣть этого добродушнаго великана.
— Такъ это только ты, а никто другой?! — обратился я къ нему. — А вѣдь знаешь, въ теченіе 2—3-хъ послѣднихъ часовъ я чуть не умеръ отъ страха! Нѣтъ, въ самомъ дѣлѣ, я очень радъ, что это ты и съ удовольствіемъ предложилъ бы тебѣ стулъ… Стой стой! не сюда, не садись на эту штуку!..
Но было уже поздно. Прежде чѣмъ я успѣлъ удержать его, онъ легонько присѣлъ на мой стулъ и, вслѣдъ за этимъ, немедленно брякнулся на полъ: въ жизни своей не видѣлъ я ни одного стула, который бы разлетѣлся въ такія мелкія дребезги.
— Погоди, постой! ты мнѣ такъ ихъ всѣ разломаешь!
И опять поздно. Вторичный трескъ, — и второй стулъ распластался на свои составные элементы.
— Да ты съ ума сошелъ, чортъ тебя побери! Или ты задумалъ разнести такимъ манеромъ всю мою мебель? Сюда, сюда, ты — окаменѣлый болванъ!… Опять поздно. Прежде чѣмъ я успѣлъ броситься къ нему на встрѣчу, онъ осторожно опустился на кровать и — отъ кровати осталась одна меланхолическая руина.
— Послушай! — это не манера вести себя! Сначала ты врываешься въ мою квартиру и скандальничаешь въ ней, притащивъ за собой цѣлый легіонъ всякихъ мерзостныхъ привидѣній, которыя измучиваютъ меня чуть не до смерти… (Я уже не говорю о значительной небрежности твоего костюма, совершенно не принятаго въ порядочномъ обществѣ между интеллигентными людьми, за исключеніемъ развѣ опереточнаго театра, да и тамъ едва-ли была бы терпима такая абсолютная откровенность, разъ она принадлежитъ существу твоего пола!) — затѣмъ, въ видѣ благодарности за мое гостепріимство, ты начинаешь испытывать прочность моей мебели примѣнительно къ собственной тяжести и разносишь всю ее въ щепы… И на какого чорта понадобилось тебѣ непремѣнно сѣсть! Вѣдь пытаясь осуществить это желаніе, ты вредишь собѣ не меньше, чѣмъ мнѣ. Посмотри: у тебя почти сломана нижняя часть позвоночнаго хребта и весь ты окровавленъ… съ аріергарда. Постыдись, наконецъ! Ты вѣдь достаточно выросъ, чтобы понять это!..
— Ну, ладно, ладно! я не буду больше ломать мебель… Только все-таки, что же мнѣ дѣлать? Въ теченіе цѣлаго столѣтія я не имѣлъ ни одного случая присѣсть!..
