стѣ гимны, заученные на плантаціяхъ, и вѣчно болтаютъ между собою. Эти люди, не смотря на споры, ужасно любятъ другъ друга, а ужъ до чего они почитаютъ своего господина, такъ и сказать невозможно. Вѣдь онъ смотритъ сквозь пальцы на всѣ ихъ глупости, потакаетъ имъ и балуетъ ихъ. Я же на все махнула рукой. Пускай себѣ дѣлаютъ, что хотятъ. Съ своимъ Мельберри я обтерпѣлась и ни о чемъ не безпокоюсь больше. Будь, что будетъ, пока Господь не отниметъ его у меня.
— Ну, кажется, и теперь полковникъ разсчитываетъ въ скоромъ времени на поправку своихъ обстоятельствъ.
— Чтобы снова набрать къ себѣ хромыхъ, слѣпыхъ, увѣчныхъ и обратить нашъ домъ въ больницу? Это онъ непремѣнно сдѣлаетъ. Насмотрѣлась я довольно на его сумасбродства. Нѣтъ, Вашингтонъ, пусть лучше Мельберри не особенно везетъ подъ конецъ жизни, а не то выйдетъ гораздо хуже.
— Но все равно, будутъ-ли у него крупныя удачи, или мелкія, или совсѣмъ ихъ не будетъ, онъ никогда не останется безъ друзей… Да, я увѣренъ, что у него всегда найдутся друзья, пока вокругъ васъ есть люди, которые понимаютъ…
— Ему остаться безъ друзей! — И миссисъ Селлерсъ тряхнула головой съ нескрываемой гордостью. — Да, кажется, нѣть человѣка, Вашингтонъ, который не любилъ бы его. Скажу вамъ по секрету, что мнѣ стоило адскаго труда помѣшать тому, чтобы его выбрали на оффиціальную должность. Люди также отлично знаютъ, какъ и я, что Мельберри не годится ни на какую службу но онъ рѣшительно не умѣетъ отказать, когда его о чемъ-нибудь просятъ. Мельберри Селлерсъ на службѣ! Господи, да на что это было бы похоже! Я думаю, народъ сбѣжался бы со всѣхъ концовъ свѣта посмотрѣть на такую комедію. Это то же самое, какъ если бы мнѣ выдти замужъ за Ніагарскій водопадъ.
Она умолкла и послѣ нѣкоторой паузы вернулась къ началу своей рѣчи. — Вы говорите: друзья. У кого ихъ больше, какъ не у моего мужа, да еще какихъ друзей-то! Грантъ, Шерманъ, Шериданъ, Джонстонъ, Лонгстритъ, Ли — сколько разъ сиживали они на томъ самомъ креслѣ, гдѣ сидите вы.
Гаукинсъ немедленно вскочилъ и съ почтительнымъ изумленіемъ сталъ разсматривать бывшую подъ нимъ мебель, чувствуя благоговѣйный трепетъ и неловкость, точно онъ ступилъ обутыми ногами на священную землю.
— Такія знаменитости! — воскликнулъ онъ.
— О, да и еще много разъ.
Вашингтонъ, словно очарованный или подъ властью магнетизма, не спускалъ глазъ съ оставленнаго имъ кресла и вдругъ
