По поводу этого мы находимъ въ пожелтѣвшемъ старомъ судовомъ журналѣ слѣдующую странную замѣтку: «Впослѣдствіи было обнаружено, что непріятный пассажиръ, нырнувъ, успѣлъ утащить съ собой якорь, который и продалъ проклятымъ дикарямъ внутри страны, увѣривъ ихъ, что онъ его «нашелъ», — воровская каналья!»
Однако, и этотъ предокъ имѣлъ добрыя и благородныя побужденія и мы съ гордостью вспоминаемъ тотъ фактъ, что именно онъ былъ первымъ изъ блѣднолицыхъ, заинтересовавшимся дѣломъ подъема и цивилизаціи нашихъ индѣйцевъ. Построивъ удобную тюрьму и соорудивъ висѣлицу, онъ до смертнаго своего часа увѣрялъ съ чувствомъ исполненнаго долга, что его «вліяніе» на индѣйцевъ имѣло гораздо болѣе облагораживающее и воспитательное значеніе, чѣмъ всѣхъ другихъ реформаторовъ, когда-либо работавшихъ между ними. Въ этомъ мѣстѣ хроника становится менѣе чистосердечной и словоохотливой, неожиданно заканчиваясь сообщеніемъ о томъ, какъ «старый путникъ» куда-то направился съ цѣлью посмотрѣть работу своего «сооруженія» надъ первымъ бѣлымъ, повѣшеннымъ въ Америкѣ, и что во время пребыванія его «тамъ», онъ претерпѣлъ увѣчья, послѣдствіемъ коихъ была смерть.
Правнукъ этого «реформатора» процвѣталъ въ 1600 году: въ нашихъ анналахъ онъ извѣстенъ, какъ «старый адмиралъ», хотя въ общей исторіи носитъ нѣсколько другой титулъ. Онъ долгое время командовалъ флотиліей быстроходныхъ судовъ, хорошо вооруженныхъ и оснащенныхъ, оказывая себѣ большія услуги въ охотѣ за купеческими кораблями. Всѣ тѣ суда, которыя онъ преслѣдовалъ и на которыя обращалъ свой орлиный взоръ, дѣлали постоянно быстрые переходы черезъ океанъ. Но если судно, не смотря на всѣ его побужденія, недостаточно поспѣшало, то, отбросивши всякія церемоніи, онъ забиралъ его съ собой на родину, гдѣ и хранилъ очень бережно въ ожиданіи, не явятся-ли за нимъ его владѣльцы; но они этого никогда не дѣлали. Онъ пробовалъ также отучать матросовъ съ тѣхъ кораблей отъ лѣни и неповоротливости, принуждая ихъ дѣлать укрѣпляющій моціонъ и брать холодныя ванны. Онъ называлъ это «прыгать черезъ бортъ». И всѣмъ его питомцамъ это очень нравилось: по крайней мѣрѣ, никто изъ нихъ не имѣлъ ничего возразить, продѣлавши на себѣ хоть разъ этотъ опытъ. Если владѣльцы слишкомъ долго медлили явиться за своими судами, то «адмиралъ» сжигалъ ихъ, дабы не пропадала страховая премія. Въ концѣ концовъ этому старому, божественному мореплавателю, отягченному годами и почетомъ, перерѣзали горло, а бѣдная вдова его до послѣдняго своего часа съ душевнымъ прискорбіемъ думала, что, если бы его перерѣзали на
