ности, что мнѣ стало страшно, я побоялся… Ну, да вѣдь ты помнишь, что говорила…
— Отлично помню, какъ и то, что прежде чѣмъ кончился нашъ разговоръ, ты спросилъ, какъ я отношусь къ аристократамъ, и мой отвѣтъ, кажется, усилилъ твои опасенія.
Нѣсколько времени онъ не говорилъ ни слова, а потомъ произнесъ упавшимъ голосомъ:
— Я не вижу тутъ для себя никакого исхода. Это была ошибка, именно ошибка, и больше ничего. Я не хотѣлъ причинять тебѣ ни малѣйшаго зла, не предвидѣлъ, что выйдетъ изъ моей скрытности. Право, кажется, я ужасно недальновиденъ и въ моемъ характерѣ есть порядочная доза безпечности.
Молодая дѣвушка была обезоружена на одинъ моментъ, но вслѣдъ затѣмъ опять вскипѣла.
— Графскій сынъ, вотъ тебѣ разъ! Да развѣ графскіе сыновья бродятъ но свѣту, отыскивая себѣ пропитанія и довольствуясь самымъ неблагодарнымъ трудомъ?
— Ну, конечно, нѣтъ, а вотъ мнѣ захотѣлось этого!
— Развѣ графскіе сыновья унижаютъ свое достоинство въ такой странѣ, какъ Америка, и приходятъ въ трезвомъ и приличномъ видѣ просить руки безприданницы, если они могутъ пьянствовать, выкидывать разныя пошлости и утопать въ долгахъ, что имъ нисколько не помѣшаетъ жениться на дочери американскаго милліонера? Ты графскій сынъ! Какъ бы не такъ! Если это правда, представь мнѣ доказательства.
— Слава Богу, я не могу дать тебѣ доказательствъ, только что перечисленныхъ тобою, но тѣмъ не менѣе я графскій сынъ и наслѣдникъ. Мнѣ хотѣлось бы, чтобы ты повѣрила моимъ словамъ, однако, убѣдить тебя я не въ состояніи.
Она была опять готова смягчиться, если бы не послѣднее замѣчаніе; оно оскорбило ее, и Салли воскликнула:
— О, ты выводишь меня изъ послѣднихъ границъ терпѣнія! Кто же повѣритъ тебѣ безъ всякихъ доказательствъ? Ты обѣщаешь золотыя гори, а между тѣмъ хочешь выѣхать на пустой болтовнѣ. Все, что ты говорилъ, совершенно невѣроятно; неужели ты самъ не видишь этого?
Онъ напрягалъ свой мозгъ, стараясь оправдать ее; потомъ помолчалъ немного въ нерѣшительности и, наконецъ, заговорилъ съ очевиднымъ усиліемъ и замѣшательствомъ:
— Я хочу открыть тебѣ всю правду, хотя она можетъ показаться нелѣпостью. У меня былъ идеалъ, — назови его мечтой, если хочешь безуміемъ, — но мнѣ захотѣлось отказаться отъ привиллегій и предосудительныхъ преимуществъ, которыми пользуется
