говоръ обычнымъ путемъ на подводную сказу. Среди самой оживленной бесѣды, Трэси вдругъ почувствовалъ въ своей груди какой-то трепетъ, исходившій извнѣ, изъ другой человѣческой груди, которая крѣпко прижималась къ нему. Послѣ этого легкаго толчка раздались рыданія. Салли плакала.
— Ну, вотъ опять! Что я надѣлалъ, что я такое сказалъ, дорогая моя, что ты плачешь?
Она вырвалась изъ его объятій и взглянула ему въ лицо съ горькимъ упрекомъ.
— Что ты такое сдѣлалъ? Я сейчасъ скажу. Ты въ двадцатый разъ явно доказалъ, — я не хотѣла этому вѣрить и ни за что бы не повѣрила — но ты доказалъ, что любишь не меня, а этотъ позоръ, эту воображаемую знатность моего отца. Нѣтъ, я не могу пережить такого горя!
— Дитя мое, опомнись. Мнѣ никогда не приходило въ голову ничего подобнаго.
— О, Говардъ, Говардъ! Когда ты забывалъ притворяться и не удерживалъ своего языка, то высказывалъ многое, что выдавало тебя.
— Я высказывалъ какія-то вещи, когда забывалъ притворяться? О, это жестокія слова! Когда же я говорилъ не то, что чувствую? Мнѣ нечего удерживать своего языка; у него только одно назначеніе — говорить всегда правду.
— Говардъ, я замѣчала и взвѣшивала твои слова, когда ты не думалъ объ ихъ значеніи, но они открыли мнѣ больше, чѣмъ ты думаешь.
— Такъ вотъ какъ ты злоупотребила моимъ довѣріемъ! — воскликнулъ онъ. — Неужели это правда? Неужели ты ставила мнѣ западни, когда я ничего не подозрѣвалъ? Нѣтъ, я не хочу этому вѣрить! Только заклятый врагъ можетъ дѣйствовать съ подобнымъ коварствомъ.
Салли никогда не представляла себѣ собственнаго поведенія въ такомъ свѣтѣ. Неужели съ ея стороны это было низостью? Неужели она злоупотребила довѣріемъ жениха? При этой мысли ея щеки вспыхнули румянцемъ стыда и раскаянія.
— Прости меня, — сказала она. — Я не знала, что дѣлала. Я такъ страшно мучилась. Да, ты простишь, ты долженъ простить; я слишкомъ много выстрадала и теперь мнѣ стыдно за себя! Вѣдь ты прощаешь мнѣ, не такъ-ли? Не отворачивайся, милый, перестань сердиться. Всему виной только моя любовь, а вѣдь ты знаешь, что я люблю тебя всѣмъ сердцемъ. Я не могла этого перенести; о, мой ненаглядный, я такъ несчастна! Я не хотѣла оскорблять тебя, не сознавала, куда заведетъ это безуміе, не думала, какъ я обижаю
