воръ не касался извѣстнаго предмета, а въ данномъ случаѣ всегда наступала перемѣна. Даже отъ него не ускользнуло бы, что къ этому непріятному предмету постоянно возвращалась только одна сторона, что это дѣлалось нарочно и каждый посторонній непремѣнно бы спросилъ, что это значитъ, если бы не съумѣлъ найти объясненія такой загадки. Но Трэси недоставало проницательности или, пожалуй, подозрительности. Онъ замѣтилъ только одну странность: погода всегда была ясна при началѣ визита. Какъ бы она ни хмурилась потомъ, но бесѣда постоянно начиналась при ясномъ небѣ. Онъ не могъ объяснить себѣ этого курьезнаго факта, а только дивился ему. Между тѣмъ, на повѣрку выходило слѣдующее. Даже самая короткая разлука съ нимъ была несносна для Салли, и она такъ жаждала увидать его снова, что всѣ сомнѣнія и подозрѣнія сгорали на огнѣ ея страстной любви и она встрѣчала своего милаго, сіяя радостью, которая вслѣдъ затѣмъ помрачалась.
При такихъ условіяхъ, рисованье портрета не можетъ идти успѣшно. Портретъ Селлерса работы Трэси плохо подвигался впередъ день за днемъ, среди жестокихъ перемѣнъ погоды и ежедневно усвоивалъ слѣды житейскихъ превратностей, выпадавшихъ на долю его творца. Мѣстами это произведеніе искусства отличалось большимъ мастерствомъ, тогда какъ въ другихъ частяхъ оно представляло нѣчто, обличавшее въ художникѣ несчастливца, обреченнаго на всевозможныя земныя бѣдствія, начиная отъ боли въ желудкѣ и кончая водобоязнью. Но Селлерсъ былъ въ восторгѣ отъ своего изображенія. Онъ говорилъ, что портретъ похожъ на него, какъ двѣ капли воды, что тутъ на его лицѣ изъ каждой поры выступаетъ особое настроеніе, и всѣ они до того разнообразны, что не подыщешь двухъ одинаковыхъ. Онъ утверждалъ, что его черты и поза выражали на этомъ полотнѣ цѣлую бездну различныхъ ощущеній. Можетъ быть, работа Трэси была лишена всякихъ художественныхъ достоинствъ, но по внѣшнему виду портретъ вышелъ весьма внушительнымъ. Американскій претендентъ былъ изображенъ на немъ въ натуральную величину во весь ростъ, въ пунцовомъ бархатномъ одѣяніи пэра съ тремя нашивками изъ горностаеваго мѣха для обозначенія графскаго достоинства; его сѣдую голову увѣнчивала графская корона, чуточку сдвинутая на бекрень для пущей молодцоватости. Когда на душѣ Салли было ясно, этотъ портретъ заставлялъ Трэси улыбаться, но при дурной погодѣ онъ приводилъ его въ отчаяніе, леденилъ въ немъ кровь. Однажды вечеромъ, когда влюбленные сидѣли вдвоемъ и все шло прекрасно, коварный дьяволенокъ, смущавшій дѣвушку, принялся опять за свои штуки, направляя раз-
