кіе люда сходили за графовъ Росморовъ. Самый новѣйшій изъ нихъ увѣковѣчивалъ черты Андрью Джексона, но здѣсь его преспокойно выдавали за «Симона Латерса, лорда Росмора, теперешняго представителя графскаго дома». На одной стѣнѣ висѣла дешевая карта желѣзныхъ дорогъ Варвикшира. Подъ нею недавно была сдѣлана подпись: «Владѣнія Росморовъ», а напротивъ красовалась другая, служившая самымъ величественнымъ украшеніемъ библіотеки и прежде всего бросавшаяся въ глаза своими размѣрами. Раньше на ней было написано просто: «Сибирь», но впослѣдствіи же передъ этимъ словомъ было прибавлено: «Будущая». Тутъ встрѣчались и другія дополненія, сдѣланныя красными чернилами: множество городовъ съ громаднымъ населеніемъ, разсыпанныхъ въ видѣ точекъ въ такихъ мѣстахъ, гдѣ въ данное время разстилаются необъятныя тайги и пустыни безъ всякой осѣдлости. Эти фантастическіе города носили не менѣе фантастическія и невѣроятныя названія, одинъ же изъ нихъ, необыкновенно густо населенный и помѣщавшійся въ центрѣ, былъ обведенъ большимъ ободкомъ и подъ нимъ значилось: «столица».
«Отель» — какъ съ важностью величалъ свое жилище полковникъ, былъ старымъ двухъ-этажнымъ строеніемъ довольно большихъ размѣровъ; въ былыя времена, его, конечно, красили и перекрашивали, теперь же все это давно отошло въ область воспоминаній. Стояло оно на далекой окрайнѣ Вашингтона и, вѣроятно, служило прежде дачей. Запущенный дворъ, съ покосившимся мѣстами заборомъ и запертыми воротами, окружалъ этотъ домъ. У параднаго крыльца виднѣлось нѣсколько скромныхъ вывѣсокъ. Главная изъ нихъ гласила: «Полк. Мельберри Селлерсъ, стряпчій и ходатай по тяжебнымъ дѣламъ». Другая сообщала, что хозяинъ отеля былъ «матеріализаторъ, гипнотизеръ, психіатръ» и т. п., словомъ, человѣкъ на всѣ руки.
Въ комнату вошелъ сѣдоголовый негръ въ очкахъ и дырявыхъ бѣлыхъ нитяныхъ перчаткахъ, вытянулся въ струнку и доложилъ:
— Мерсъ Вашингтонъ Гаукинсъ, сэ (сэръ).
— Господи Боже! Проси его, Даніэль, проси къ намъ скорѣе.
Полковникъ и его жена вскочили съ мѣста и въ слѣдующую минуту радостно пожимали руки рослому господину, который смотрѣлъ какимъ-то пришибленнымъ. Съ виду ему было можно дать пятьдесятъ лѣтъ, но, судя по волосамъ, и всѣ сто.
— Прекрасно, прекрасно, Вашингтонъ, что ты вздумалъ навѣсить старыхъ знакомыхъ. Ну, садись, дружище, и будь, какъ дома. Э, да ты смотришь молодцомъ, постарѣлъ немножко, впрочемъ, самую малость; тебя сейчасъ можно узнать, не правда-ли, Полли?
