— Полковникъ, можетъ быть, онъ сознается…
— Сознается? Только въ ограбленіи банка.
— Только? Да, но почему вы сказали только?
Полковникъ снова заговорилъ своимъ внушительнымъ тономъ:
— Гаукинсъ, онъ будетъ дѣлать все, что я захочу. Я заставлю его сознаться во всѣхъ, когда-либо совершенныхъ имъ, преступленіяхъ. Ихъ должна быть цѣлая тысяча. Понялъ ты мою идею?
— Несовсѣмъ.
— Мы послѣдовательно будемъ получать награды за розысканіе множества злодѣевъ.
— Поразительно придумано! Никогда не встрѣчалъ я такой головы, такой дальновидности, такого свѣтлаго взгляда, который разомъ обнимаетъ всѣ дальнѣйшія развѣтвленія и вѣроятности основной идеи.
— О, это пустяки, это приходитъ ко мнѣ само собою. Когда его время пройдетъ, призракъ переселится изъ одной оболочки въ другую, и эти переходы будутъ совершаться до послѣдней стадіи, а во время его превращеній, пока онъ обратится въ однорукаго Пита, мы съ тобой, благодаря ему, все будемъ получать награды. Этого источника намъ хватитъ, Гаукинсъ, на всю жизнь и матеріализованный человѣкъ послужитъ тѣмъ болѣе выгодной статьей дохода, что онъ не можетъ уничтожиться.
— Право, это выходитъ такъ, какъ вы говорите. Можетъ быть, ваши слова и подтвердятся.
— Подтвердятся? Да для нихъ не требуется никакого подтвержденія! Кажется, я пріобрѣлъ достаточно обширную финансовую опытность и могу сказать, не колеблясь, что смотрю на воскрешеннаго нами духа, какъ на одно изъ самыхъ цѣнныхъ имуществъ, какія мнѣ только приходилось имѣть въ своемъ распоряженіи.
— Неужели вы серьезно думаете такимъ образомъ?
— Ну, разумѣется!
— О, полковникъ, какъ тяжело переносить бѣдность! Вотъ если бы мы могли немедленно реализовать наше новое имущество! Конечно, я не хотѣлъ бы уступить его цѣликомъ; но почему не продать нѣкоторую часть?.. Однимъ словомъ, вы понимаете, что…
— Взгляни, какъ ты весь дрожишь отъ волненія! А все это — недостатокъ опытности. Если бы ты распоряжался обширными операціями, какъ случалось мнѣ, то былъ бы совершенно спокоенъ. Взгляни мнѣ въ лицо; расширены-ли у меня зрачки? Замѣчаешь-ли ты гдѣ-нибудь подергиваніе мускуловъ? Пощупай мой пульсъ — токъ, токъ, токъ — онъ бьется также медленно и ровно, какъ во время спокойнаго сна. А между тѣмъ, что проносится теперь передъ очами моего невозмутимаго, холоднаго разсудка? Рядъ такихъ
